Разноцветный снег

И тут вдруг вспомнила: Питер Пэн! Ну конечно, «Питера Пэна» я обожала, перечитывала много раз. И хоть мама говорила, что это для детей, я категорически не соглашалась и тайком продолжала думать о Нетландии. А что, прикольно было бы не вырастать. Остановить время! Круто. И вот я уже вижу желтую песчаную дорогу между холмами к пиратской бухте, где стоит, распустив паруса, огромный «Веселый Роджер». А с капитанского мостика грозно смотрит вниз вечный враг Питера Джеймс Крюк. Такой суровый, мрачный и… одинокий. Стоп, Стася, стоп. Вроде раньше мне всегда нравился Питер Пэн. От удивления я тут же вынырнула из фантазии. Раньше, засыпая, я подолгу думала о Питере. Представляла, как он влетает в комнату и, хихикая, гоняется за тенью. Было в образе этого никогда не вырастающего мальчишки что-то притягивающее и пугающее одновременно. Все-таки ребенок, который не становится старше, – это ведь страшно… Мне всегда казалось, что это про смерть. Я не помню, когда это началось, но даже в детском саду, когда было трудно заснуть в тихий час, я мысленно разговаривала с Питером.

А теперь-то что такое? Откуда в моей бестолковой голове взялся капитан Крюк, злодей и негодяй? Откуда вдруг появился на чашке его силуэт с крюком вместо руки и почти таким же крюком на месте носа? Я и сама не заметила, как нарисовала сурового пирата. Вот те на! Сюрпрайз.

Но еще больший сюрпрайз ворвался ко мне через минуту после того, как я отложила кисточку. Ураган Тоня. Она пронеслась (даже трудно представить, как ей это удается в восемьдесят восемь лет) через всю комнату и распахнула балконную дверь.

– Ты соображаешь, что делаешь? – перевела она дух. – В комнате вонь стоит, даже на кухне слышно! А я там, между прочим, тоже не цветочки нюхаю, а карпа разделываю.

– Да я же просто… я вот… – я так растерялась, что никак не могла подобрать слова.

– В общем, так: берешь свои вонючие краски и идешь с ними на лестничную площадку. Туда, где курят. И там можешь заниматься чем хочешь, понятно? А здесь не смей!

И – шлеп-шлеп-шлеп – прошлепала тапочками за дверь.

На Тоню иногда находит, хотя, по правде сказать, витражные краски действительно сильно пахнут. Что поделаешь? Сгребла баночки, кисточки и оставшуюся вазочку в большую коробку и отправилась на лестничный пролет: там на подоконнике можно было неплохо устроиться. Ну что ж, Крюк так Крюк, придется смириться. Я почти легла на подоконник, поджав ноги, и старательно водила контуром по стеклу, когда этажом ниже послышались быстрые шаги. Кто-то поднимался, перепрыгивая через несколько ступенек. Мгновением позже светлая лохматая голова уже выглянула из-за поворота перил, а длинные нескладные ноги неловко зацепили нижнюю ступеньку.

– Блин, – выдохнул парень, вцепившись в перила, и уставился на меня. Стало обидно: второй раз за последние два дня!

– Да что я, чучундра какая-то? Что вы все спотыкаетесь?

– По ходу, нас тут уже много полегло? – ухмыльнулся парень. – А че, ты нарочно тут сидишь?

– А тебе-то что? Я сижу, никого не трогаю, рисую.

– Че рисуешь? Дай поглазеть! – Парень подошел ближе и наклонился над моими вазочками: – Джек Воробей? А ниче так. Запала на него, что ли?

Я рассмеялась:

– Сам ты воробей. Птица-тетерев! Это капитан Крюк.

– Не помню такого. Он в каком сезоне?

– В осенне-зимнем, балда! «Питера Пэна» не читал?

Парень, похоже, обиделся. Развернулся и хотел уже идти выше, но я соскочила с подоконника и примирительно сказала:

– Тебя ведь Гришей зовут? Савельев? Из восьмого?

– Ну, – развернулся ко мне Гришка.

– Круто, мне про тебя Яков Семенович рассказывал, библиотекарь. Он книжки тут приносит, списанные.

– А-а-а, библиотекарь… – Гришка сморщился, будто хлебнул прокисшего молока. – А я гадаю, что за чувак чудной такой на этаже объявился. Живет один, с книжками носится.

– Слушай, – мне пришла в голову внезапная мысль, – а приходи в библиотеку в среду, мы там дело одно замутили важное. Придешь?

– В би-бли-о-те-ку? Че там делать-то? – кисло протянул Гришка.

– А дома ты что делаешь? В комп, небось, играешь?

– Да только в «батлу» и «доту» иногда. Больше хакерю, по правде. А че вы там, в библиотеке, книжки читаете?

– Да нет, сами сочиняем, интересно, а сейчас одно дело распутываем. Яков Семенович, знаешь, какой? Во! – И я выставила прямо перед Гришкиным носом большой палец.

Гришка взлохматил и без того лохматый затылок:

– Если мамка в среду будет в кондиции, загляну. А то мне ее иногда с работы приходится на загривке тащить.

– Приходи-приходи, – я подмигнула Гришке на прощание.

– А ты давай дальше своего носача рисуй, – ухмыльнулся Гришка и попрыгал наверх через две ступеньки.

Глава 12