Разновидности зла

Вот только получилось так, что вместо Черноморского побережья он загремел на кабульскую гауптвахту. Дело было скандальным, связанным с несанкционированным вылетом на боевое задание и боестолкновением с душманами, закончившимся потерями. За потери кто-то должен был отвечать — и ответственными точно не хотели быть офицеры. А он был во главе группы дембелей… вот и ответил…

На губе все в принципе знали эту историю, многие сочувствовали, но… Как и в любом гарнизоне — в кабульском было много работы, самой разной, и припахивали на нее в первую очередь штрафников с губы. Рабочая сила нужна была всегда — так что вместо Черного моря и унтер-офицерской школы Сашка занимался мелким ремонтом, уборкой и чем только еще. Он не знал о том, что скоро его жизнь неожиданно и круто изменится.

Это был обычный день, такой же, как и все предыдущие, наполненные тупой, бессмысленной работой. Для комсостава решили построить баню, да не абы какую, а облицованную мрамором, который в Афганистане был очень хороший. Часть работ выполняли местные, а часть — штрафники, их привозили на работу с утра, и они колбасились на объекте одиннадцать часов, с коротким перерывом на обед. Котлован под баню был уже готов, они придали ему форму и сейчас облицовывали шлифованными мраморными плитами. Руки от этого были в мозолях, пыли, въевшейся в кожу, и гудели от усталости.

Вечером их, как обычно, сгрузили в закрытом дворе комендатуры, они должны были поужинать и совершить, наконец, долгожданный отбой. Но сегодня обычный и уже надоевший до озверения ритуал был изменен — в дверях столовой ждал помощник коменданта с солдатом из роты охраны. Он и сообщил, что Борецкову приказано срочно явиться к коменданту. Зачем — такого никогда не сообщали.

Впрочем, можно было догадаться. Дело было… очень неоднозначное, возле него было много самых разных соображений и интересов, рубить сплеча в таком деле было однозначно нельзя. Но и содержать солдата, не осужденного трибуналом, на гауптвахте больше десяти календарных суток было запрещено уставом, за это тоже полагалось наказание. Так что Борецков обоснованно предположил, что наверняка его вернут в часть, где он служил, или направят куда-нибудь в отдаленный гарнизон, с глаз долой — из сердца вон, как говорится. А про унтер-офицерскую школу, конечно же, можно будет забыть.

Но вместо коменданта, толстого, дослуживающего до выслуги Семена Никаноровича он увидел за приставным столиком незнакомого ему человека в блеклой форме частей спецназа без знаков различия. Человеку было от тридцати до пятидесяти — столь большой разбег по возрасту объяснялся тем, что лицо у него было еще относительно молодое, а вот волосы уже с обильной сединой. Он был не по уставу стрижен, бородат, даже несколько неопрятен. Но быстрые и внимательные глаза говорили о том, что этот человек не так прост, каким может казаться…

— Борецков, Александр, — представился Сащка, — лейб-гвардии ефрейтор, сто сорок второго горнострелкового…

Неизвестный показал на стул напротив.

— Я Араб, — коротко сказал он, — слышал?

Сашка сразу даже не нашелся, что ответить. Перед ним был легендарный Араб, полковник казачьей службы из Командования специальных операций, награжденный Святым Владимиром и Анненским оружием, Георгиевскими крестами. Человек, которого исламские экстремисты называли «Аль Шайтан», Дьявол и за голову которого Исламская шура давала награду в пятьсот тысяч золотых. Человек, которого, по слухам, схватили и едва не убили экстремисты во время мятежа в Бейруте и который пошел в спецназ, чтобы отомстить. Человек, который при необходимости может перевоплотиться в араба так, что ни один собеседник в чайхане не найдет, что он чужак и неверный. Араб был одним из тех людей, которых экстремисты боялись лично. Нет, они боялись не Россию. Они боялись таких людей, как Араб. Людей, которые чувствуют себя среди них как рыба в воде, и никогда не скажешь, когда один из них окажется у тебя за спиной.

— Так… точно.

Араб откинулся на спинку стула.

— Свои действия в горах… как расцениваешь?

— Своих надо выручать… — сказал после заминки Сашка.

И — сдал единственный экзамен, который должен был сдать перед этим человеком.

— Тем не менее вы прикрыли вертолет в недостаточной степени, в результате он получил повреждения, а у вас были потери.

— Так точно.

Араб пригладил волосы.

— Я вернулся на службу, — коротко сказал он, — мой обычный напарник списан по ранению, признан негодным к дальнейшей службе. Другой мне не нужен. Но я набираю отряд. Небольшой, мобильный, в котором будут только лучшие из лучших. Каждый из вас после того, как пройдет полный курс обучения, впоследствии наберет собственный отряд и будет учить других тому, чему я буду учить вас. Сначала смотрите, как делаю я, затем делаете сами, затем учите делать других. Все ясно?

— Так точно, — встрепенулся Сашка, — я готов.

— Не торопись, — покачал головой Араб, — ты что, не хочешь узнать, какие тебя ждут тяготы и лишения на этом пути?

— Э… хочу, так точно. Хочу.