Разные люди

Добров вышел на улицу. Он остановился и задумался насчет визита к Быковскому. У него появилось нехорошее предчувствие, он полагал, что что-то случилось у Быковского, иначе зачем оставлять ребенка одного? На небе уже взошла луна, и стало заметно светлее. Добров поежился от холода и хотел идти домой, но тут рядом с выходом послышался какой-то стон. Подойдя ближе, он увидел лежащего человека. Человек этот как-то странно стонал и ворочался. Наклонившись, Сергей Николаевич почувствовал запах спиртного. Человек был пьян. Он пытался подняться и нечленораздельно мычал что-то. Приглядевшись, Добров узнал в этом пьяном Тушинского Георгия Александровича, отставного военного, кажется, капитана. Капитан этот жил в этом же доме, и вход в его квартиру был со двора. Жил один, тихо и неприметно. Периодически напивался, но при этом вел себя корректно. По всей видимости, капитан получил пенсию и, как это обычно бывало в день получения пенсии, напился. Не рассчитав свои силы, он упал и уже не смог подняться. Нельзя сказать, чтобы Добров испытывал симпатию к капитану, но все же относился к нему хорошо, по крайней мере, негатива не было. Сергей Николаевич приподнял голову лежащего и проговорил:

– Георгий Александрович, Георгий Александрович….

– Дааа, тааак точно, он самый, – ответил лежащий, растягивая слова.

– Георгий Александрович, вставайте, Вам нельзя тут лежать, замерзнете. Вставайте, я помогу Вам дойти до дома.

– Яяя сам, яяяя… А, это Вы, Сергей Николаевич. А я вот тут, видите ли. Вооооот, такие дела. – Проговорил Тушинский, пытаясь сфокусировать взгляд на Доброве.

– Вставайте, держитесь за меня. Вот, вот так.

Добров взял Тушинского за руку, перекинул через свое плечо и начал вставать вместе с капитаном. Георгий Александрович был крупнее Доброва, поэтому поднять его было непростой задачей. Но, слава Богу, Тушинский пришел немного в себя и, поняв, что он лежит на улице, на земле, предпринял попытку подняться. Общими усилиями они поднялись, и Добров прислонил Тушинского к стене. Тот стоял, опустив голову, и что-то мычал себе под нос. Добров же наклонился, чтобы поднять фуражку капитана. Наклонившись, Сергей Николаевич увидел валяющуюся рядом с фуражкой бумажку. Его словно передернуло. Это был крупный кредитный билет, очевидно выпавший у капитана из кармана. Добров поднял фуражку и билет. Взяв Тушинского под руку, он повел его домой. Фуражку и билет он держал в руке. Тут Доброву пришла в голову неприятная мысль, от которой ему стало гадко. «А что, если билет этот забрать себе? Тушинский пьян, назавтра ничего не вспомнит, билета он не видел, он вообще ничего не соображает. А билета-то хватит, чтобы купить дров как минимум на два месяца. Подожди-ка… А ведь это воровство. Да, это воровство. Сергей Николаевич, вы собираетесь украсть у пьяного деньги. Он хоть и получает военную пенсию, но не богат, а вы его хотите обокрасть. Однако». Доброву стало стыдно, но бес шептал в ухо: «Возьми, чего тебе стоит? Семье поможешь, а Тушинский сам виноват. Зачем так напился? Не ты, так кто-то другой оберет его». Добров шел с Тушинским и сжимал в руке билет: вот он, новенький, вот он, в руках. Они подошли к двери комнаты Тушинского.

– Георгий Александрович, где ваш ключ? Он при вас?

– Ключ? Ах, да, ключ. Сейчас по…поищу. Тут был, в кар…кааармаане.

Тушинский стал шарить в кармане и вытащил ключ. Безуспешно он пытался вставить ключ в замочную скважину. Это продолжалось пару минут. Все это время Добров стоял рядом и сжимал билет, борясь с соблазном.

Наконец, он не вытерпел и предложил Тушинскому открыть дверь:

– Георгий Александрович, давайте я помогу вам дверь открыть, иначе мы так до утра простоим тут.

– Да, пожалуй, Вы правы, Сергей Ник…ич, – Тушинский говорил медленно и глотал часть слов. – Вот ключ.

Добров взял у него ключ, открыл дверь, и они вошли в комнату, где жил капитан.

Уложив капитана на диван, он положил его фуражку на стол и на несколько мгновений задумался. Мысль оставить билет себе сверлила его мозг. Борясь с соблазном, он стоял, сжимая этот злосчастный билет. Наконец, он решительно положил билет на стол и прикрыл его фуражкой капитана. Капитан тем времен ворочался на диване, пытаясь то ли подняться, то ли улечься удобнее. Положив рядом с фуражкой ключ от комнаты, он сказал Тушинскому:

– Георгий Александрович, я ухожу, дверь закройте за мной, а то как бы не обокрали Вас, пока вы спите. Давайте я помогу Вам дойти до двери, закройте за мной. Ключ положу на столе, закройте на засов, а то опять будете со скважиной мучиться.

– Я… да, сейчас, спасибо Вам.

– Не за что, вставайте, – Добров помог подняться капитану и дойти до двери.

Выйдя из комнаты и закрыв за собой дверь, он остановился и прислушался. Он решил задержаться, чтобы убедиться, что капитан задвинул засов. Услышав, что тот, хоть и с трудом, нащупал засов, задвинул его и шатаясь пошел к дивану, Добров со спокойной совестью пошел к себе домой.