Разные. Мужское и женское глазами приматолога

Это понимание усиливается, если у родителей рождается дочь после сына или сын после дочери. Теперь дело не только в характере личности: гендер тоже играет свою роль. Редко когда родитель после такого опыта продолжает ставить воспитание выше природы.

Тем не менее в научных дискуссиях воспитанию все еще отводится исключительная роль. Я не имею понятия, почему это так, и пытался донести свое видение, описывая поведение самцов и самок наших ближайших сородичей. Выводы из этого нельзя назвать стопроцентно убедительными, но как минимум этот подход намного богаче, чем клише о самце-повелителе у обезьян, которое нам навязывали в эпоху нехватки знаний. Различия между человеческими гендерами имеют много общего с различиями между полами у приматов, благодаря чему становится ясно, что мы не избежали сил эволюции.

И я даже не затрагивал тему гормонов и мозга, которая привнесла бы еще одну — биологическую — грань в это обсуждение. Я стараюсь этого не делать, поскольку не специалист в данной области, хотя и был всю жизнь окружен коллегами, которые знают эту тему. Их работы научили меня тому, что все не так просто. Даже в привычном на первый взгляд утверждении, что тестостерон способствует насилию, есть подвох. Мы воспринимаем этот гормон как сущность мужественности и, когда говорим о самоуверенном парне, подразумеваем, что у него, должно быть, полно тестостерона. Тем не менее нельзя все списывать на бурлящие в нем гормоны. Во-первых, женщины тоже производят тестостерон, хоть и в меньшем количестве. И хотя агрессивное поведение требует тестостерона (поэтому кастрация может понижать агрессию), между ними нет прямой связи. Когда самцов обезьян помещают вместе в неволе, уровень тестостерона у них в крови не позволяет предсказать, кто будет более агрессивен. И наоборот, уровень агрессии, который демонстрирует каждая особь, может предсказать последующий уровень гормона. Гормоны и поведение взаимно влияют друг на друга[473].

Что касается мозга, мы сталкиваемся с той же проблемой. Различаются ли мужской и женский мозг от рождения, или это различие возникает как результат разного социального воздействия? В своей книге «Гендерный мозг» (The Gendered Brain, 2020) британский нейробиолог Джина Риппон защищает вторую позицию, считая различия между полами в мозге следствием жизненного опыта. Она утверждает, что человеческий мозг изначально гендерно-нейтрален, как печень или сердце[474]. Но ни печень, ни сердце не являются гендерно-нейтральными, и многие нейробиологи утверждают, что мозг становится маскулинным или фемининным под влиянием гормонов еще в утробе матери. Книгу Риппон критиковали за преуменьшение различий в мозге. Например, британский психолог Саймон Барон-Коэн считает, что расстройства аутичного спектра (которые встречаются у мальчиков в три или четыре раза чаще, чем у девочек) — это экстремальное выражение типично мужского мозга[475].

Это — запутанная и острая дискуссия, не в последнюю очередь из-за периодических обвинений в «нейросексизме». Единственное, с чем соглашаются обе стороны, так это то, что между женским и мужским мозгом больше сходства, чем различий. Животные играют ключевую роль в этой дискуссии, так как на формирование их мозга не влияет культурная среда человеческого общества. Если их мозг отличается в зависимости от пола — а это действительно так, — с чего бы нашему мозгу быть гендерно-нейтральным? Например, недавнее изучение обезьян-капуцинов показало, что между мозгом самцов и самок существует заметная разница в областях коры, ответственных за функционирование высокого порядка. Эти области сильнее развиты у самок, чем у самцов. Но и здесь мы не можем отбросить идею об изменениях в мозге, обусловленных личным опытом, учитывая, насколько по-разному живут самцы и самки капуцинов[476].

Эти противоречия породили более 20 000 научных работ о половых различиях в мозге. Я с удовольствием предоставлю специалистам решать, насколько они существенны. Моей же целью в этой книге было сравнить поведение людей с поведением других приматов.

Я сознаю, что многие люди предпочитают держаться от животных подальше. Выражаясь словами Риппон: «Опять эти проклятые обезьяны!» За пределами науки, а иногда и в ее пределах распространено мнение, что, хотя наши тела — продукт эволюции, наш разум полностью принадлежит нам. Люди не подчиняются тем же законам природы, что и животные, и мы чувствуем и думаем так, как чувствуем и думаем, по свободному выбору. Я считаю эту позицию формой неокреационизма: она и не отвергает, и не признает эволюцию. Как будто эволюция резко затормозила, достигнув человеческой (и только человеческой) шеи, оставив наши возвышенные головы в покое!