Разные шаги (СИ)

— Слишком хорошее начало для года! — радуюсь я. — Спасибо за подарок. Пойдём? — толкаю Дениса.

— А, да. Спасибо ещё раз, — благодарит Денис, и мы уходим.

***

— Вадим, — Денис.

— Да-а?

— Т-тебе тоже… спасибо. Что пригласил. Было реально здорово.

— Пожалуйста, — спокойно отвечаю я.

— А Андрей… он хороший парень.

— Конечно хороший, — и я сам не понимаю: серьёзно говорю или нет.

Границы размылись.

***

— Привет, Вадим, — встречает мама.

— Привет, — обнимаю её.

— Хорошо отпраздновали?

— Отлично.

— А наш стол оценил? — бахвалится старик.

— А вот при мне такого не было! — дуюсь я. — Мам, у нас есть упаковочная бумага?

— Оставалось немного. Я посмотрю.

— Спасибо.

Они все заворачивают подарки. Может, и мне надо?

Если получится, отлично. Если нет… Стас не узнает.

Мама даёт рулон красно-зелёной бумаги с золотыми звёздами. Я прикидываю, как скейт можно завернуть. Подвески мешают. Сделать дырки? Будет смотреться нелепо. Или другого варианта нет? Что помятый пакет, что пакет, из которого торчат колёса, – одинаково палевные варианты. А то он не поймёт, что это такое, здоровое, по форме дэки я принёс.

Ною. Потом упаковываю. Нескладно, бумагу помял, под разрезами для подвесок порвал и заклеил. Ещё не поздно сорвать её. Или пойдёт?

Люди же неидеальны. Вот и я неидеален.

Глупое оправдание.

***

Перед выходом сижу с родителями, рассказываю про Дениса и Андрея. Без их секретов, только по сути – по людям. Потом замечаю сообщение от Стаса. Пришло двадцать минут назад: «Я приеду раньше».

Я чуть со стула не падаю и бегу одеваться.

***

Так бежал, что забыл скейт.

Молодец.

Понимаю, как чувствовал себя Андрей, и хлопаю себя по лицу.

Ладно. Передам потом. Или заманю к себе, и отдам. Отличная идея. Просто прекрасная.

Ещё злюсь на себя.

Не мог, что ли, остановиться и забрать его?!

***

— Д-друг, ты долго, однако, — стучит зубами Стас.

— Так получилось, — приукрашаю я. — Пойдём согреем тебя, дорогуша.

— Новый год только начался, а ты уже! Я скоро считать начну.

— Нужно собрать десять «дорогуш», чтобы получить приз?

— Чтобы по шапке получить.

— Что не так с этим словом? — удивляюсь я. Не в первый раз.

— Всё не так. Начнём с того, что похоже на «дорогу».

— Хреновый аргумент.

— Нормальный.

— Блять, с каких пор тебя волнуют «дороги»?

— С очень давних! Куда мы идём?

— Ты только что свернул с дороги разговора! Станислав, что с тобой?

— Стасян устал, оставь его. Куда мы?

— Я хотел накормить тебя за свой счёт.

— Я могу за себя заплатить, — гордо замечает.

— Это подарок, втыкаешь?

— А, теперь втыкаю. Это свидание?

Пинаю под зад.

— Хотел бы на свидание пригласить, так бы и сказал.

— Только посмотрите, альфа-самец. А как распушился, — Стас зажато улыбается и скрывает смех.

— Ты договорился, — угрожаю, — я сверху, — и запрыгиваю ему на спину.

Чуть не валимся вдвоём, но Стас выстаивает и выдерживает меня. Я снова удивляюсь. Думал, полетим. Крепче сжимаю его руками и ногами, чтобы точно не упасть.

— Пригрел на спине, — стонет Стас и идёт вперёд.

— Не думал, что ты такой сильный.

— С моим-то опытом! Ты должен больше меня уважать.

— Я уважаю тебя, — честно говорю и добавляю: — дорогуша.

Стас не отвечает, идёт вперёд и осматривается. Я смотрю туда же, но не понимаю, что он ищет. Когда находит, останавливается. Поворачивается и падает на спину.

На меня.

— Ты снизу.

— Ну ты и сука, — кряхчу я, придавленный им.

Стас выбирал место, где больше снега и, по возможности, где он мягче.

— Хреново ты меня уважаешь, — заявляет он.

Пинаю в бок.

— Из-за дорогуши? Что с тобой? — хочу встать, но Стас хватает за ноги. — Скажи, что не так, — чеканю я.

— Не-ет, — тянет он.

— Да-а.

Ноги я вырвать не могу, поэтому бессильно валяюсь на снеге. Я бы мог подняться телом или использовать руки, но не хочу. Трачу силы на слова: — Скажи. Как про наркотики, так да, расскажу, и про родителей расскажу, а про дорогушу нет. Это что, масонская тайна? Если расскажешь, умрёшь?

— Да, умру, — говорит он, без эмоций.

Поднимается и отряхивает джинсы от снега. Потом разворачивается ко мне и протягивает руку. Лицо жутко равнодушное. И мне это не нравится.

Будто я наступил на чужую мозоль.

— Ты не умрёшь, — всё-таки вставляю я.

Стас идёт чуть впереди, не отвечает. Потом пинает сугроб.

— Знаю. — И смотрит на меня. — Это всё мои проблемы. Так куда мы?

Я говорю куда, но больше хочу выпытать, что за проблемы. О каких проблемах я ещё не знаю?

Моя любопытная натура в последнее время чаще заявляет о себе, и я её не почти сдерживаю. Но иногда, как сейчас, я не знаю, стоит ли выпускать её. Для кого-то такие расспросы неприятны. Шутить можно долго, но надо знать, когда остановиться.

Только я не верю, что сказ о дорогуше убьёт несчастного Станислава.

Пока идём, молчим, – чтоб его! – я бросаю искоса взгляды, надеясь, что Стас разродится. Он видит, недовольно смотрит и давит губы друг о друга.

— Эх, — вздыхает, — друг, с тобой состариться недолго.

— С тобой тоже, — киваю.

— Ну, ты же видишь, какой я?

Я осматриваю Стаса. Видеть вижу, но речь о внешности? Или о внутреннем содержимом? О внутреннем, как о душе или об органах?

— Русский? — пытаюсь угадать я. — Белый? Худой? А! Наркоман?