Читаем Разные стихотворения полностью

Разные стихотворения

Вальтер Скотт

История18+

Скотт Вальтер

Разные стихотворения

Фиалка

Перевод Б. Томашевского

В орешнике, в тени кустов

Ее глазок мелькает синий...

Фиалка лучше всех цветов

В любом лесу, в любой долине.

Как хороша росы слеза

На лепестках передо мною!

Но есть прелестнее глаза,

И в них слеза блестит порою.

Луч солнца в неге летних дней

С утра осушит все росинки...

Так у притворщицы моей

Мгновенно высохнут слезинки.

1797

Даме, преподнося ей цветы с римской стены

Перевод Б. Томашевского

Здесь цветы пылают ало,

Где разрушен древний вал...

Смелых скоттов здесь, бывало,

Римский стяг на битву звал.

Нет уж лавров для солдата,

Но зато из диких роз

Ты сплетешь венок богатый

Для своих прекрасных кос.

1797

Победная песнь

Перевод М. Донского

Отпрыскам старого Аспена – слава!

Снова победа к могучим пришла,

К ним, устрашающим в сече кровавой,

К ним, после боя не помнящим зла.

Бились мечами

И топорами,

Трупами каждый отмечен их шаг.

Брызгами стали

Искры блистали,

Воины Родрика биться устали,

И сокрушен был заносчивый враг.

Чествуют пусть все шотландские кланы

Род наш, геройскую нашу семью.

Пусть у живых зарубцуются раны,

Вечная слава полегшим в бою.

Вражьей дружине

Нами был ныне

Памятный дан и кровавый отпор.

Павшим героям

Вечный покой им!

Вражьими стягами лица закроем,

Чтобы угасший порадовать взор.

Гордые нашей победою, братья,

Вновь к замку Аспена держим мы путь.

Нас ожидают любимых объятья,

Сможем от бранных трудов отдохнуть.

Сбросим кольчуги.

Девы-подруги

С нашего смоют чела пот и кровь.

Машут нам с башен.

Замок украшен.

Стол уже гнется от питий и брашен.

Ждут нас там песни, вино и любовь.

1799

Хелвеллин

Перевод В. Шора

Весной 1805 года один

весьма одаренный юноша,

всеми любимый за приятный

нрав, погиб, заблудившись

на горе Хелвеллин. Его

останки были обнаружены

лишь три месяца спустя,

причем возле скелета

находилась ревниво

охранявшая его собака,

неизменная спутница своего

хозяина во время его

частых одиноких блужданий

по диким местностям

Камберленда и Уэстморленда,

Я по склону взошел на Хелвеллин могучий.

Подо мною клубилась туманная мгла.

В тишине лишь порой раздавался над кручей

Повторяемый скалами клекот орла.

Справа Страйденский кряж над Ред-тарном вздымался,

Слева Кетчидикем-исполин возвышался...

Вдруг узрел я, лишь взор от вершин оторвался,

Ту тропу, что для путника смертной была.

Среди вереска здесь он лежал бездыханный,

И, могилы лишен, как презренный злодей,

С неживою природой был слит неустанной

Разрушительной силой ветров и дождей.

Но останки его в этом месте безвестном

Охранялись одним существом бессловесным,

И, всем шорохам чутко внимая окрестным,

Отгонял этот страж воронье и зверей.

Сколько дней, верный друг, колыханье одежды

Принимал ты за жизнь! Сколько долгих недель

Верил – спит он, пока не развеял надежды

Вместе с плотью хозяина буйный апрель!

Разве не заслужил он кончины достойной?

Но, увы, ни молитвою заупокойной,

Ни слезой материнской, ни веткою хвойной

Не почтен был уход его ранний отсель.

Князь, которого рок уравнял с селянином,

Возлежит, осенен своим гордым гербом;

Гроб дубовый под черным стоит балдахином,

Изукрашенный золотом и серебром.

Сотни факелов ночью пылают в столице,

Погребальная музыка тихо струится,

Путь последний свершает монарх в колеснице,

Провожаемый всем многолюдным двором.

Но тебе умереть, о паломник, пристало,

Как и умер ты... Пусть, не оплакан никем,

Среди гор, как олень, что разбился о скалы,

Ты лежал распростертый, недвижим и нем;

Пусть и век твоих руки ничьи не смежили

Над тобою малиновки с песней кружили,

Верный друг был с тобой, и твой прах сторожили

Два гиганта – Хелвеллин и Кетчидикем.

1805

Умирающий бард

Перевод П. Мелковой

Денес Эмлин, стенай – горький миг настает,

Когда эхо в лесах твоих скорбно замрет.

Больше песни над Теви не будут слышны.

Буйно Кэдвеллон пел их под ропот волны.

Твой весенний расцвет, твой осенний убор

Невоспеты пребудут, увы, с этих пор:

У того, кто с восторгом их славить привык,

Гаснет пламенный взор и немеет язык.

Денес Эмлин, сынов твоих движется рать.

Храбрецы гордых саксов сумеют прогнать.

Но где арфа, что внукам расскажет о них?

Где тот бард, что героев прославит твоих?

Денес Эмлин, нет краше твоих дочерей:

Белоснежна их грудь, черны змеи кудрей.

Но в чьем сердце их взоры разбудят пожар,

Коль со мною умрет обаянье их чар?

Серебристая Теви, прощай! Я солью

С хором бардов былых скоро песню свою.

Там, где Телиссин мудрый и Мерлин седой,

Где и Льюарч и Мейлор, – найду я покой.

Денес Эмлин, прощай! Славься тенью лесов,

Красотой дочерей и отвагой сынов.

Звон смолкающих струн, мой конец возвещай.

Арфа, спутница жизни, подруга, прощай!

1806

Дева Торо

Перевод П. Ювенской

Над озером Торо закат догорает,

И шорох ветров затихает в лесу,

А дева печальная к ветру взывает,

Взывает к потоку, роняя слезу.

"Внемлите в обителях райских, святые!

С мольбою я к вам обращаю свой взор.

Верните мне Генри!.. О дева Мария,

Спаси мне его, иль умрет и Линор!"

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Медвежатник
Медвежатник

Алая роза и записка с пожеланием удачного сыска — вот и все, что извлекают из очередного взломанного сейфа московские сыщики. Медвежатник дерзок, изобретателен и неуловим. Генерал Аристов — сам сыщик от бога — пустил по его следу своих лучших агентов. Но взломщик легко уходит из хитроумных ловушек и продолжает «щелкать» сейфы как орешки. Наконец удача улабнулась сыщикам: арестована и помещена в тюрьму возлюбленная и сообщница медвежатника. Генерал понимает, что в конце концов тюрьма — это огромный сейф. Вот здесь и будут ждать взломщика его люди.

Евгений Евгеньевич Сухов , Евгений Николаевич Кукаркин , Евгений Сухов , Елена Михайловна Шевченко , Мария Станиславовна Пастухова , Николай Николаевич Шпанов

Приключения / Боевик / Детективы / Классический детектив / Криминальный детектив / История / Боевики
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное