Разные судьбы нас выбирают

— Мне дышать нечем!

— Мне тоже, если ты отстраняешься, — честно призналась я. — Сложно, мучительно. Не пущу.

— Пуговички расстегну, — предложил беловолосый.

— Ну хорошо. Наверху я сама справлюсь, надо просто платье снять помочь.

— Это еще зачем? — опешил Лир.

— Жарко, — как маленькому в десятый раз повторила я. — У меня вся спина мокрая. И все горячее становится… все хуже.

— Не понимаешь, что творишь, — внезапно охрипшим голосом сказал Лирвейн. Он сжал руки плотнее на моей талии, прижимая к себе. — Я ведь могу и не сдержаться…

— А зачем? — простодушно поинтересовалась. — И не надо. Сейчас я сяду, все расстегну, а ты снимешь.

— Алечка, если я сниму, то не только это, — начал Водник.

— Ты прав, — после секундного раздумья согласилась я. — Еще и чулки можно! — Спихнула с себя мага, встала на четвереньки. — А то и ноги вспотели.

— Лежи! — Меня толкнули в бок, и я упала обратно на покрывало, перевернулась на спину и подавилась возмущением. Мужчина навис надо мной и сверкнул серыми глазами. — Будут тебе… чулочки. И платье! — Тут он наклонился, коротко и страстно поцеловал. Потом скользнул губами к скуле и закончил: — Снятые!

— Эм… — завозилась. — С чулками я и сама могу.

— Поздно, — опалил горячим дыханием шею мужчина. — Это премиальные. За выдержку.

Как ни странно, его жар не был мне неприятен. Наоборот… казался нужным. Теперь я начала мерзнуть, и прижаться к нему за теплом мне хотелось еще больше, чем за прохладой.

— Стоп!

— Что? — недовольно спросил оторвавшийся от моей шеи Хранитель.

— Мне зябко, — жалобно протянула я. — Оставь в покое платье, раздевание отменяется. Где твой камзол?

— А зачем тебе камзол? — вкрадчиво осведомился он, скользнув руками по талии, бедру и смяв ткань юбки.

— Не поднимай! — шикнула на него я. — Мне холодно.

— Я согрею.

— Так это когда! И вообще, я хочу под одеяло!

На это заявление Лир опять согнулся от смеха. Лег на спину и рывком опрокинул меня, успевшую встать, обратно.

— Вот и как мне с тобой себя вести? — задумчиво спросил он. — Цель у нас вполне определенная. У меня, вернее. Весьма приятная, я бы сказал. Но только для тебя.

— А что за цель и почему только для меня приятная? — Перевернулась, положила руки на грудь мужчины, опустила на них голову и задумчиво посмотрела на Хранителя.

— Да как бы… — Тут он запнулся. — Мне тоже может быть хорошо, но разве что морально. И то только в процессе, так сказать…

— А мне будет хорошо и морально, и физически? — наивно осведомилась я.

— Чтобы не было очень плохо, я просто обязан устроить так, чтобы тебе было хорошо, — обтекаемо ответил блондин.

— Ничего не поняла.

— Сделаем проще, — выдохнул он мне прямо в губы.

— Лир? — Я быстро прижала пальцы к его рту. — Расскажи мне.

— О чем? — недоуменно хлопнул ресницами Водник.

— Как ты ко мне относишься? — придвинулась ближе, спрятала лицо у него на груди, обняла за шею.

— Хорошие у тебя вопросы, — вздохнул Лирвейн и медленно провел ладонью по спине. Я неосознанно изогнулась в попытке продлить прикосновение. — Неоднозначно отношусь, Аля.

— Ты откровенен сегодня… И ведешь себя не так, как обычно.

— А я, наверное, трус, — горько рассмеялся мужчина. — Видишь ли, у той настойки, которой напоила тебя Ро, есть несколько любопытных свойств. Кроме того, что на некоторое время успокаивает и проясняет сознание, она и память отшибает весьма неплохо. Завтра ты толком ничего не вспомнишь из этой ночи.

— Обидно, — переместила руку выше и зарылась пальцами в его прохладные волосы.

— А мне немного легче, — почти неслышно произнес он.

— Ты не трус, ты страус, — пришла к уже привычному выводу.

— В чем-то ты права, — кивнул Лирвейн. — Но видишь ли, Аля… Если бы ты не была Императрицей, то все было бы намного проще. А так… Я орвир. Орки однолюбы. Мы не сразу влюбляемся, но если это случилось… Это чувство — высший дар и проклятие. Потому что, если что-то идет не так, мужчина сходит с ума. Мне не хочется.

— Как все сложно.

— Да. А самое отвратительное, что половину пути я уже прошел. — Пальцы Хранителя чертили невесомые узоры на моей талии, от чего по телу пробегала легкая дрожь, чужое теплое дыхание шевелило волосы на виске. — Или вновь самообман…

А на меня вдруг навалилась свинцовая усталость, глаза закрывались сами.

— Я спать хочу.

— Ожидаемо. — Лир обнял меня чуть крепче. — Фаза вторая.

— А третья какая? — уже в полусне спросила я.

Ответ я не расслышала. Только ощутила, что он накрыл одеялом.

Некоторое время и правда спала. А затем, как горючим плеснули на почти остывшие угли, и сила во мне взметнулась ярким пламенем, заставив выгнуться дугой и тихо застонать от боли. Огонь сливался с Ветром, переплетался, они питали друг друга, испепеляли меня. Все, что оставалось, — это бессильно метаться по постели, ощущая, как текут по щекам слезы, и до боли в ладонях сжимать кулаки, чтобы не сорваться на крик.

Потом все на миг успокоилось, и я затихла в его объятиях, только сейчас осознав, что он все это время пытался привести меня в чувство.