Читаем Разоблачение пермакультуры от ее учителей и ученых полностью

Он подробно обсуждает многие из тех же вопросов, которые я освещаю, а также цитирует Чалкер-Скотт в отношении гильдий растений и инвазивных видов:

В ответ на внутреннюю и внешнюю критику со стороны защитников местных растений по поводу крайних версий этой позиции (Grayson 2003; Holmgren 2004; Hemenway 2009) многие пермакультивисты смягчили свои взгляды на выбор видов и рассматривают родину как важный фактор наряду с функциональными критериями (Jacke и Toensmeier 2005; Hemenway 2009). Однако конфликты по этой теме продолжаются (Gehron and Webster 2012).

Фергюсон отмечает, что пермакультура была в значительной степени изолирована от основной науки с очевидными последствиями:

В литературе по пермакультуре вину за эту изоляцию возлагается на неспособность ученых и институтов понять или оценить радикальные предложения, выдвинутые пермакультурой…


есть кумулятивные эффекты от десятилетий относительной изоляции, которые выходят за рамки отсутствия исследований систем пермакультуры. 

К ним относятся недостаточная осведомленность в пермокультурной литературе о современных достижениях в соответствующей науке, сопутствующее сохранение идиосинкразии или вводящей в заблуждение терминологии, а также возможность влияния псевдонаучных теорий. 

Своеобразное использование научных и научно звучащих терминов вместе с неортодоксальной позицией пермакультуры по таким вопросам, как выбор видов, убедили некоторых авторов обозначить пермакультуру как псевдонауку (Chalker-Scott 2010).

Короче говоря, Фергюсон в значительной степени согласен с тем, что я сделал, делая свой отказ взаимодействовать со мной, несмотря на то, что он сам инициировал общение в твиттере, еще более странным.

Фергюсон также обсуждал определение пермакультуры в нескольких недавних сообщениях в блогах, обсуждая статью Тоби Хеменуэя (которую я цитировал в начале своего сообщения).

Я никогда не утверждал, что это наука о дизайне. Это не наука, потому что мы полагаемся на прагматический подход - «работает это или нет?», а не научный поиск фальсификаций или механизмов. И я не считаю это дисциплиной. Дисциплины имеют границы, а пермакультура очень междисциплинарна. 

Я считаю наиболее полезным - что означает наиболее продуктивное понимание, руководство к ценной работе и широчайшее применение - думать об этом как о подходе к дизайну, который, поскольку он связывает дисциплинарные границы и выходит за их пределы, может быть использован для решения практически любой задачи, с которой мы сталкиваемся. «Подход» - не лучшее слово, но это лучшее, что я смог придумать. Пермакультура - это образец разработки стратегии для поиска устойчивых решений практически любой проблемы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих угроз цивилизации
100 великих угроз цивилизации

Человечество вступило в третье тысячелетие. Что приготовил нам XXI век? С момента возникновения человечество волнуют проблемы безопасности. В процессе развития цивилизации люди смогли ответить на многие опасности природной стихии и общественного развития изменением образа жизни и новыми технологиями. Но сегодня, в начале нового тысячелетия, на очередном высоком витке спирали развития нельзя утверждать, что полностью исчезли старые традиционные виды вызовов и угроз. Более того, возникли новые опасности, которые многократно усилили риски возникновения аварий, катастроф и стихийных бедствий настолько, что проблемы обеспечения безопасности стали на ближайшее будущее приоритетными.О ста наиболее значительных вызовах и угрозах нашей цивилизации рассказывает очередная книга серии.

Анатолий Сергеевич Бернацкий

Публицистика
Опровержение
Опровержение

Почему сочинения Владимира Мединского издаются огромными тиражами и рекламируются с невиданным размахом? За что его прозвали «соловьем путинского агитпропа», «кремлевским Геббельсом» и «Виктором Суворовым наоборот»? Объясняется ли успех его трилогии «Мифы о России» и бестселлера «Война. Мифы СССР» талантом автора — или административным ресурсом «партии власти»?Справедливы ли обвинения в незнании истории и передергивании фактов, беззастенчивых манипуляциях, «шулерстве» и «промывании мозгов»? Оспаривая методы Мединского, эта книга не просто ловит автора на многочисленных ошибках и подтасовках, но на примере его сочинений показывает, во что вырождаются благие намерения, как история подменяется пропагандой, а патриотизм — «расшибанием лба» из общеизвестной пословицы.

Андрей Михайлович Буровский , Андрей Раев , Вадим Викторович Долгов , Коллектив авторов , Сергей Кремлёв , Юрий Аркадьевич Нерсесов , Юрий Нерсесов

Публицистика / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное
Свой — чужой
Свой — чужой

Сотрудника уголовного розыска Валерия Штукина внедряют в структуру бывшего криминального авторитета, а ныне крупного бизнесмена Юнгерова. Тот, в свою очередь, направляет на работу в милицию Егора Якушева, парня, которого воспитал, как сына. С этого момента судьбы двух молодых людей начинают стягиваться в тугой узел, развязать который практически невозможно…Для Штукина юнгеровская система постепенно становится более своей, чем родная милицейская…Егор Якушев успешно служит в уголовном розыске.Однако между молодыми людьми вспыхивает конфликт…* * *«Со времени написания романа "Свой — Чужой" минуло полтора десятка лет. За эти годы изменилось очень многое — и в стране, и в мире, и в нас самих. Тем не менее этот роман нельзя назвать устаревшим. Конечно, само Время, в котором разворачиваются события, уже можно отнести к ушедшей натуре, но не оно было первой производной творческого замысла. Эти романы прежде всего о людях, о человеческих взаимоотношениях и нравственном выборе."Свой — Чужой" — это история про то, как заканчивается история "Бандитского Петербурга". Это время умирания недолгой (и слава Богу!) эпохи, когда правили бал главари ОПГ и те сотрудники милиции, которые мало чем от этих главарей отличались. Это история о столкновении двух идеологий, о том, как трудно порой отличить "своих" от "чужих", о том, что в нашей национальной ментальности свой или чужой подчас важнее, чем правда-неправда.А еще "Свой — Чужой" — это печальный роман о невероятном, "арктическом" одиночестве».Андрей Константинов

Александр Андреевич Проханов , Андрей Константинов , Евгений Александрович Вышенков

Криминальный детектив / Публицистика