Разоблаченная Изида. Том 2. С комментариями

И как мог автор «Книги Иова» что-нибудь знать о Новом Завете, когда очевидно, что он даже о Ветхом Завете ничего не знал? В ней мы видим полное отсутствие намеков на какого-либо патриарха, и настолько очевидно, что она – труд посвященного, что одна из трех дочерей Иова даже названа несомненно «языческим» мифологическим именем. Имя Каренхапух разнообразно переводится многими переводчиками. В «Вульгате» – «рог сурьмы», в «Септуагинте» – «рог Амалфеи», няни Юпитера, и одного созвездия, символ «рога изобилия». Присутствие в «Септуагинте» этой героини языческого сказания доказывает, что переписчики не ведали его значения, так же как и эзотерический источник «Книги Иова».

Вместо того чтобы утешать, три друга страдающего Иова стараются убедить его, что несчастье случилось с ним в наказание за какие-то великие прегрешения с его стороны. Швырнув им обратно их обвинения, Иов клянется, что до тех пор, пока он дышит, он будет защищать свое дело. Он оглядывается на период своего преуспеяния, «когда тайна Бога пребывала над его святилищем», и он был судьею, «восседавшим высоко и пребывавшим, как царь в армии, или тем, кто утешал оплакивающих», и сравнивает с этим нынешнее время – когда кочующие бедуины, люди «грязнее земли», насмехались над ним, когда он был повержен несчастьем и отвратительной болезнью. Затем он заявляет о своем сострадании к несчастным, своей чистоте, честности, неподкупности, своем строгом правосудии, своей благотворительности, скромности, непричастности к распространенному поклонению Солнцу, своей кротости по отношению к врагам, гостеприимстве к странникам, своем открытом сердце, своей смелой защите правого, хотя он сталкивался с [противодействующими] толпами и осуждением со стороны [целых] семейств; и он взывает к Всемогущему, чтобы тот ответил ему, и требует от оппонентов, чтобы те написали, в чем он виноват.

На это не было и не могло быть какого-либо ответа. Те трое [друзей-оппонентов] стремились сокрушить Иова защитой и обычными аргументами, но он потребовал, чтобы каждый его поступок рассматривался в отдельности. Затем появился четвертый: Элиху, сын Барахиля Бузита, из кровных родственников Рама[1039]. Элиху – иерофант; он начинает с выговора, и софизмы притворных друзей Иова сметаются подобно вольному песку под дуновением западного ветра.

«И Элиху, сын Барахиля, заговорил и сказал: “Великие люди не всегда бывают мудрыми… в человеке есть дух; дух во мне вынуждает меня… Бог говорит раз, даже два, все же человек, его не слышит. Во сне, в ночном видении, когда сон находит на человека во время дремоты на ложе; тогда он открывает ухо человека и запечатлевает в нем свои наставления. О, Иов, слушай меня, храни свое спокойствие, и я научу тебя МУДРОСТИ”».

И Иов, который на догматические нелепости своих трех друзей в горечи своего сердца перед тем восклицал:

«Несомненно, только вы люди, и с вами умрет мудрость… Плохие утешители вы все… Верно, я хотел бы говорить со Всемогущим, я хочу спорить с Богом… Но вы – кователи лжи, вы врачеватели никуда не годные!»

Отягощенный бедствиями, страдающий Иов, который перед лицом официального духовенства вместо надежды предлагает неизбежность проклятия, – в отчаянии чуть было не заколебался в своей терпеливой вере и ответил:

«То, что вы знаете, я тоже знаю; я не ниже вас… Человек появляется, как цветок, и его срывают; он так же проносится, как тень, и нет его больше… Человек умирает и распадается, да, он испускает дух, и где он?.. когда человек умрет, будет ли он опять жить?.. Когда пройдет несколько лет, тогда я уйду туда, откуда не вернусь… О, если бы человек мог просить за человека у Бога, как человек просит за своего соседа!»

Иов находит человека, который отвечает на крик его муки. Он слушает МУДРОСТЬ Элиху, иерофанта, совершенного учителя и вдохновенного философа. Из его суровых уст исходит справедливый упрек за его непочтительность, выразившуюся в том, что он за человеческое зло обвинил ВЕРХОВНОЕ Существо.