Разоблаченная Изида. Том 2. С комментариями

«Каким бы чудесным они ни представляли рождение своего Спасителя, они не перестают наделять его отцом и матерью[1205]. Его мать, чье имя можно найти в некоторых из их Бали (Пали?) книг, звали, как они говорят, Маха МАРИЯ, что, по-видимому, означает великая Мария, так как “Маха” значит “великий”. Как бы то ни было, это постоянно привлекает внимание миссионеров и, вероятно, дало повод сиамцам верить, что Иисус, будучи сыном Марии, был братом Соммона-Кадом, и поскольку был распят на кресте, то явился тем испорченным братом, которым они наделили Соммона-Кадом, под именем Тхеветат, и о котором они говорят, что он подвергался наказанию в аду, причем наказание это было сопряжено с чем-то, похожим на крест… Сиамцы ожидают другого Соммона-Кадом, я хочу сказать, другого чудотворца ему подобного, по имени Пронарот, приход которого, по их словам, был предсказан Соммоном. Он совершал различные чудеса… У него было два ученика, которые стоят по обе стороны его идола; один по правую сторону, другой по левую… первого зовут – Пра-Магла; второго – Пра-Скарибут… По данным этих же Бали книг, отцом Соммона-Кадом был царь Теве-Ланка, то есть царь Цейлона. Но так как в Бали книгах отсутствуют дата и имя автора, то они не более достоверны, нежели все такие предания, происхождение которых неизвестно»[1206].

Библия менее подлинна, чем любая другая сокровенная книга

Этот последний аргумент и необдуман, и наивно выражен. В целом мире мы не знаем другой такой книги, которая была бы менее удостоверена датой, именами авторов или традицией, чем наша христианская Библия. В силу этих обстоятельств у сиамцев столько же оснований верить в своего чудотворного Соммона-Кадом, сколько у христиан – в своего чудесно родившегося Спасителя. Кроме того, они имеют не больше права силою навязывать свою религию сиамцам или какому-либо другому народу, против их воли и в их собственной стране, куда они пришли непрошеные, чем так называемые язычники «огнем и мечом принуждать Францию или Англию принять буддизм». Буддийский миссионер, даже в свободомыслящей Америке, каждый день подвергался бы риску нападений толпы, но это вовсе не мешает христианским миссионерам публично поносить религии брахманов, лам и бонз[1207] прямо им в лицо, притом последние не всегда вправе ответить им. И это называют проливанием благотворного света христианства и цивилизации на темноту язычества!

И все же мы узнаем, что эти претензии, – которые могли бы показаться смешными, если бы не стали роковыми для миллионов наших собратьев, которые просят только, чтобы их оставили в покое, – получили полную поддержку еще в XVII веке. Мы находим, что этот же самый остроумный мсье Лоубэ под видом набожного сочувствия дает несколько поистине любопытных наставлений представителям церковных властей во Франции[1208], которые воплощают саму суть иезуитизма.