Разоблаченная

‒ В протест жестокости над животными. Не знаю. Они считают, это хорошо для них, но мне нравится мясо.

‒ Мне тоже. Так что нет, я ем мясо, только обычно лосося, куриц и индейку, вместе с салатом и фруктами. По большей части, вегетарианское, наверно. Немного красного мяса.

‒ Тогда я был бы поосторожней с пиццей. Если твое тело привыкло к чистой пище, жирная пицца может тяжело ощущаться в желудке.

Так странно. Неестественно. Сюрреалистично. Просто сидеть на кухне у Логана, пить пиво и есть обычную еду.

У меня есть нормальное имя.

Я больше не Мадам Икс.

И больше не с Калебом.

Когда я думаю о Калебе, мое сердце щемит, и я отгоняю все мысли прочь. Я туда не пойду, не сейчас.

‒ Что случилось, Изабель? С Калебом. Что заставило тебя уйти, наконец? – небрежно спрашивает Логан, не глядя на меня и кушая шаурму.

Я вздыхаю.

‒ Он... мы...

Логан прерывает меня прежде, чем я успеваю заговорить.

‒ Я не хочу давить и буду уважать твои секреты, если ты не хочешь говорить об этом. Но выглядит так, словно это выбило тебя из колеи.

Я приканчиваю кусок пиццы и запиваю его глотком пива. И Логан прав, я не думаю, что когда-нибудь смогу снова съесть свой обычный обед, не думая об этой еде. Невзыскательной, в высшей степени нездоровой, но такой вкусной. Я кусаю шаурму, пытаясь сформулировать, что сказать.

‒ Он привел меня обратно в свой дом. Пентхаус? Это весь верхний этаж здания. Во всяком случае, он привел меня туда, и сначала было... хорошо. Но не нормально. Он поцеловал меня, чего обычно не делает. Это было немного странно. А потом... ‒ Я снова вздыхаю, закрывая глаза. Просто скажи это. Преврати это в слова. ‒ А потом он толкнул меня на колени. Засунул... себя в мой рот. ‒ Так тяжело сказать это вслух. Почему? Ощущение, что после произнесения все окажется более реальным. Более, чем реальным. ‒ В самом конце он кончил мне... мне на лицо. И затем вытер своим галстуком, поцеловал меня, словно ничего не произошло и просто... ушел.

‒ Это насилие, Изабель.

Я трясу головой.

‒ Это не так. Не совсем. ‒ Я дрожу. ‒ А с другой стороны, так и было. Я не знаю. Все так запутанно с ним. Он влезает мне в голову и как-то делает все мысли какими-то... не имеющими смысла. Не... принадлежащими мне. Я не знаю. Он все, что я когда-либо знала с того момента, как впервые проснулась. Это всегда был он.

‒ Так прежде, в моем конференц-зале...

‒ Я хотела этого, Логан. Пожалуйста, поверь мне. Я очень сильно этого хотела. Обожала каждую секунду. То, как ты меня касался, целовал, я никогда не знала раньше, и это сводит с ума.

Я поворачиваюсь на стуле так, что встаю перед ним, беру его за колени, когда он поворачивается ко мне.

Он смотрит на меня с осторожностью, его голубые-голубые глаза глядят прямо в душу.

‒ Никогда не ври мне, не говори мне то, что, по-твоему, я хочу услышать. Хорошо? Пожалуйста. Я скорее услышу неприятную правду, чем легкую ложь.

‒ Я обещаю всегда быть честным с тобой.

Каким-то образом у нас закончилась еда и оба пива, и Логан неожиданно бьет по столу.

– Время кино.

‒ Что?

Я сбита с толку внезапной сменой темы.

‒ Я пообещал тебе, что как отвезу домой, накормлю пивом и пиццей и мы устроим марафон просмотров фильмов. ‒ Он подтолкнул пустую бутылку. ‒ У нас было пиво и пицца, поэтому сейчас время для кино.

‒ Хорошо. ‒ Я не знаю, как сказать, как бы сильно я не хотела смотреть с ним фильмы, еще больше я хочу закончить то, что мы начали в конференц-зале.

Он берет меня за руку и ведет в свою спальню, которую я еще не видела. Она простая, но красивая и уютная, как и все остальное в доме. Приглушенная зеленая краска на стенах, на полу толстый и темный ковер, выступающие потолочные балки, широкая и высокая кровать из темного дерева, а на стене напротив телевизор с плоским экраном.

Он указывает на кровать.

‒ Единственное место, где можно смотреть телек, так что располагайся.

Я расправляю платье на бедрах ладонями, нервным движением.

‒ Хорошо.

Кровать высокая, а мое платье не предназначено для подъемов. Во всяком случае, не изящно и скромно. Я пытаюсь проскользнуть на кровать сзади, прижимая колени друг к другу. Я не знаю, почему пытаюсь быть скромной, учитывая, чем мы недавно занимались и где были его пальцы, но мне кажется это нужно. У меня не получается, в итоге прижимаюсь спиной к краю матраца и извиваюсь. Я пытаюсь зацепиться ногой об край, но без взглядов Логана не обходится. Особенно на каблуках.

Он смеется, и я не могу удержаться: тоже смеюсь, потому что мои попытки забраться на кровать были весьма смешными.

‒ Изабель, милая. У тебя шикарное платье, не пойми меня не правильно. Но... Не хочешь одеть что-то другое? Например, мою рубашку?

‒ Но ведь твоя рубашка будет мне очень велика? ‒ спрашиваю я.

Он кивает.

‒ Это точно. Будет как ночная рубашка.

‒ Конечно. Я попробую.

Стараюсь, чтобы голос звучал обыденно, но от мысли о том, чтобы надеть одну из рубашек Логана, в животе завязываются узлы.

Он открывает ящик комода под телевизором, достает аккуратно сложенную черную футболку.