Разоблаченная

− Для того чтобы сделать мне операцию, хирурги должны были сбрить мои волосы. Калеб показал мне фотографию, где я без волос. Я не помню этого. Но он говорит, что они прооперировали меня, и я сначала чувствовала себя нормально, очнулась, и вспомнила себя. Но потом у меня началось внутричерепное кровотечение, стала развиваться опухоль мозга, им пришлось ввести меня в кому. А когда я вышла из нее, то потеряла память. Но это фото. Это была настоящая я, последняя и единственная моя фотография, сделанная перед тем, как я потеряла свою личность. Это была я, как... как Изабелла, как та Изабелла, которая когда-то была Изабель, которой я была раньше. И я хочу − я не знаю... Я хочу быть ей снова. Я знаю, что мне никогда ее не вернуть. У меня было несколько незначительных воспоминаний, но я никогда не верну все. Я знаю это. Но я просто... Я думаю, я подумала, что отрезав волосы, я могла бы... вернуть себе часть той себя, кем была раньше.

− Мне кажется, в этом есть смысл. Ты хочешь отождествить себя с той, кем ты была. И я полностью с тобой согласен. Но вдруг...

Я перебиваю его.

− Это немного не так. Я хочу выглядеть по-другому. Иметь право выбора на то, как мне выглядеть. Быть такой, какой мне хочется. Выглядеть так, как мне захотелось, а не так, как захотелось Калебу. Этого я хочу больше всего.

− И это я тоже понимаю. Но... брить голову наголо это слишком. Есть другие способы радикально изменить свой образ, не доходя до такой крайности. − Логан вздыхает, хмурится. − Я знаю несколько женщин, которые побрились. И я просто... Я не знаю, как это выразить, чтобы не прозвучало по-дурацки. Это отнимает элемент... женственности что ли. Не то, чтобы ты становишься не похожей на женщину, есть женщины и с короткими волосами, но чтобы полностью сбрить их, как собирались ты... Я не знаю. У меня есть подруга, она владелица модного женского салона красоты высокого класса. Я могу отвести тебя к ней, а ты сможешь сделать профессиональную стрижку. Пусть даже очень короткую. Я просто чувствую, что если ты побреешься по наитию, ты можешь пожалеть об этом. А отменить это ты уже не сможешь.

− Я... − миллион мыслей проносится в моей голове, и каждая из них требует себе самовыражения. − Я хочу сделать это сама.

− Ты доверяешь мне? − спросил он.

С трудом глотаю. Доверяю?

− Да, − отвечаю я.

Мне кажется, Логана немножко отпускает после моего согласия. Он будто понимает, насколько большое значение имеет для меня мой утвердительный ответ.

− Давай выйдем отсюда. У меня есть план.

− А мои волосы?

Он улыбается.

− Доверься мне, Изабель. Я позабочусь об этом.

А потом, внезапно, мы оба осознаем, что я стою перед зеркалом в одном полотенце, обернутом вокруг моего тела. Концы его заправлены в ложбинку между моими грудями, и я хватаюсь за толстый хлопок, чтобы он не раскрылся. А взгляд, брошенный через плечо, говорит о том, что он тоже почти голый, одетый только в пару свободных шорт, которые висят на его бедрах, открывая взору торчащие тазовые кости и V-образный отступ мышц внизу живота, и он дразнит меня кубиками пресса.

Наши взгляды встречаются в отражении зеркала. Сердцебиение учащается. Я напрягаюсь, сжимая бедра, и жар устремляется через меня. Пальцы один за другим отпускают край полотенца. Это просто дежавю: я в полотенце, а Логан без рубашки. Но в этот раз я знаю, что скрывают его шорты, и каково ощущать это в себе.

В итоге я отпускаю полотенце: намеренный ход, гамбит. Стою перед ним обнаженная. Моя грудь тверда, соски напряжены. Тело напрягается, кожу покалывает.

− Господи, Изабель.

− Что?

Логан качает головой.

− Ты. Ты идеальна. − Его руки лежат на моих бедрах. − Я стою здесь, смотрю на тебя, и мне не верится, что я могу прикоснуться к тебе. Что я могу тебя поцеловать. Заняться с тобой любовью. Что я могу просто смотреть на тебя.

Ладони опускаются ниже, чтобы обхватить мои ягодицы, задеть заднюю поверхность бедер, погладить круговыми движениями. И я перестаю дышать, потому что его прикосновения смещаются вверх. Медленно между стуками сердца миллиметр за миллиметром продвигаются от косточек таза к животу. Поднимаются, огибая мои ребра, а потом его ладони наполняют мои груди, он приподнимает их, разминая и поддерживая вес, и я не двигаюсь, едва дышу, потому что его пальцы почти лениво касаются моих сосков. И тогда я задыхаюсь, потому что он дергает и прокручивает мои соски до тех пор, пока я сама не толкаю свою грудь в его руки, и разряд молнией по оголенным нервам напрямую от моих сосков проскакивает к моей киске, а каждое прикосновение посылает вспышки тепла и похоти, проникающие через меня.

− Твоя грудь, Изабель. Черт, она невероятна! Мне... мне ее постоянно мало. Как и вообще тебя, но особенно твоих сисек. − Он сжимает их почти грубо. − Что ты скажешь, если я сообщу тебе, что мечтаю трахнуть тебя между ними?

Внезапная и неожиданная пошлость выталкивает воздух из моих легких, я задыхаюсь. Я люблю эти его грязные словечки. Даже если мне трудно сквернословить, я люблю его слушать.