Разочарованные (СИ)

Это значило, Орден пришел. Прежде чем трансгрессировать, Гермина кидает взгляд через плечо, чтобы убедиться, что с другом все хорошо. И с Гарри все было хорошо, ведь он бежал к ней, не пылая, чего нельзя было сказать о горящей фигуре, что бросилась вслед за Избранным.

Она исчезла. Все Малфои растворились, оставляя после себе хаос. Никто больше не смог и близко подойти к точке аппаации, кроме Поттера, пока пламя не погасло. Погасло оно только тогда, когда рана на руке Гермионы перестала кровоточить.

Грин-де-Вальд был прав.

И она заплатила цену. За каждое свое действие она всегда расплачивалась сердцем, а точнее, новыми сколами и ранами на нем. Мелочи. Незначительная цена за мир. В этот раз ей пришлось жечь душу. Что-то темное, что дремало в ней, наконец-то приподняло свое острую мордочку, облизываясь.

Она думала, что обошлось без жертв, но они были – по одной на каждую из воюющих сторон. Джинни Уизли бросилась вслед за Гарри, и ее еле удалось спасти – до конца дней одна половина ее тела будет изуродована мерзкими ожогами, словно напоминая девушке о ее двуличности. Беллатриса Лестрейндж погибла в синем пламени Грин-де-Вальда.

Но жертвы на этом не закончились. И Гермиона и подумать не могла, что совсем скоро потеряет то, что было ей дорого.

В этом году декабрь был совсем не снежным, даже каким-то теплым. Но у Гермионы даже кости дрожали от чего-то мерзкого, что должно было прийти с первым снегом.

Свои душевные раны Гермиона не топила в алкоголе, как это делали Малфои. Она пошла по стопам Нарциссы и нашла свое умиротворение, высаживая цветы. Она понимала, что раньше оранжерея была просто восхитительной, но сейчас выглядела катастрофически плохо. И Гермиона никак не могла понять, почему любые саженцы и семена моментально превращались в пыль, соприкасаясь с землей. Только один единственный куст рос, поражая своей стойкостью и красотой. И взвесив все «за» и «против», Гермиона безжалостно его выкопала.

И ее старания окупились – она нашла волшебную палочку. Палочку Нарциссы Малфой.

– Господи, спасибо, – всхлипнула Гермиона. Теперь она чувствовала себя практически полноценной волшебницей, ощущая в руках приятную тяжесть магического древка.

– И что ты тут делаешь? – раздался за ее спиной бархатистый голос.

Она вздрогнула и тут же спрятала палочку.

– Блейз! – обрадовалась девушка, заметив в дверях мулата. – Я тут живу, а вот что ты тут делаешь? – улыбнулась ему гриффиндорка.

– У меня тут были дела, – уклончиво ответил Блейз.

Врал. Никаких дел у него не было – просто Люциус уговорил его прийти, а потом еще и развел на непреложный обет. Замечательно начинался день!

– У Нарциссы всегда зимой тут были розы, – оглянулся мулат по сторонам.

– Но не у меня, – вздохнула Гермиона. – Я думала, что дружу с травологией, но нет.

Блейз щелкнул пальцами, призывая своего домовика, и что-то прошептал тому на ухо.

– И что это? – спросила Гермиона, когда домовик второй раз появился и что-то передал Блейзу.

– Подумал, тебе не хватает солнца в жизни.

Несколько взмахов палочкой, семена были посажены и политы.

– Они неприхотливы и быстро вырастут, – сообщил ей Забини.

– Но что это?

– Немного тепла в холодном мэноре, – улыбнулся Блейз и вышел из оранжереи. Хлопок аппарации, и Гермиона снова чувствует внутри себя пустоту.

Уже к вечеру семена стали всходить, небольшими ростками пробиваясь сквозь темную землю. И это дало Гермионе надежду.

Люциус Малфой куда-то собирался, в спешке раздавая указания.

– Но ты ведь недавно вернулся, – удивилась Гермиона тому факту, что Волан-де-Морт снова отправляет Люциуса чуть ли не край Земли.

– У меня нет выхода, – улыбнулся он грустно.

– Но я не понимаю…

– Правда? – его брови взлетели вверх. – Ты ведь умная, но ничего не хочешь видеть, – он чуть повысил голос, забывшись.

– Я буду тебя ждать, – улыбнулась Гермиона, игнорируя грубость от него.

– Я не вернусь.

– Я понимаю, что не сегодня.

– Не понимаешь, – перебил Люциус. – Запомни, самая сильная эмоция – это гнев, и если ты хочешь добиться чего-то от Темного лорда, то не брезгуй им.

– Люциус! – воскликнула Гермиона, всплеснув руками. – Я тебя не понимаю, ты прав.

– Поймешь, – одними глазами улыбнулся мужчина. – Ты обещала оберегать моего сына, – вдруг напомнил он.

– Да, но…

– Пусть ему будет больно, но он должен быть живым, понятно?

Он лишь кивает.

– Спасибо, – она вздрогнула, когда Люциус ее крепко обнял, словно прощался. Но не придала этому особое значение.

Ночью ее сон был тревожным, но что-то не давало ей проснуться. Она слышала, как за дверью носились домовики, быстро-быстро перебирая своими маленькими ножками, Но упорно не желала просыпаться.

А через несколько комнат от нее, в кабинете, на таком дорогом и кожаном диване лежал Люциус Малфой, вокруг которого суетились несколько домовиков и лучшие колдомедики Британии.