Разоренное гнездо

Как-то раз после тренировки мы пошли к ней в квартирку, чтобы принять душ, по дороге взяли бутылку красного сухого. Какого? Мне почему-то вдруг захотелось вспомнить. Это было какое-то каберне, тогда все вина мы называли «шмурдяк а-ля натурель». Мы пришли, искупались, выпили вина, повалялись в кровати, посмотрели новые рисунки, а потом Аля сказала, что ей скучно, мол, наше времяпрепровождение превращается в рутину. И я спер у папы ключ от нашего «соловьиного» домика, чтобы мы провели тут всю ночь. Была ранняя весна, кругом еще высились неубранные сугробы, река за зиму хорошо промерзла, до таяния льда было еще далеко, и Аля, ошалевшая от чистого воздуха, упоительного уединения и коньяка, побежала на лед. Ближе к середине речки, когда кроны деревьев переставали мешать обзору, сияло ночной иллюминацией звездное небо, какого в городе ни за что не увидишь. Аля кружилась, высоко задрав голову, в итоге потеряла шапку, и нам пришлось вернуться, чтобы ее найти. Но разыскать в темноте белую шапку на чистом льду было не так легко, мы стали двигаться к прибрежной каемке, нам и в голову не могло прийти, что там лед кое-где подтаял – то ли ключи били, то ли другие естественные причины стали тому причиной, но моя ничего не подозревающая подруга вдруг провалилась под лед и увязла в прибрежном иле. Прошло какое-то мгновение, как Аля оказалась в прибрежной слякоти почти по бедра. Под теплой курткой на ней был трикотажный костюмчик жемчужного цвета: свитер с хомутиком и широкая длинная юбка. Первую минуту мы оба молчали, потому что не понимали, что делать. Выбраться на берег было не сложно, но что дальше? Я протянул Але руку, она крепко ухватилась, я вытащил ее на твердую почву. В тот момент я представить себе не мог, что сейчас произойдет. Ботинки были полны ила и грязи, новый костюмчик имел вид половой тряпки, которую использовали в солдатских казармах. Я ошарашенно молчал, готовя себя к эмоциональной реакции. И она последовала – Аля сначала хихикнула, потом посмотрела на себя и засмеялась. Она хохотала, пока не выступили слезы, я смеялся вместе с ней, пока она наконец не остановилась и совершено серьезно не сказала:

– А почему тут ныряю только я?

Мы еще долго бегали грязные по берегу, она старалась меня поймать и швырнуть в воду, но я умело уворачивался. В конце концов она удовольствовалась тем, что забросала меня илом из своих ботинок, сделав себе для пары второго грязного поросенка.

Мы еле отмылись, едва согрелись, кое-как удовлетворили ненасытные желания друг друга. Наутро вернулись в город, в Алькину квартиру, где уже надсаживался телефон.

– Джексон у тебя? – затарахтел в трубку Борька. – Куда вы подевались? Его родители ищут.

– Да так, поныряли чуть-чуть, – сказала Аля, устремив на меня неповторимый взгляд своих чудесных разных глаз.

И я понял, что никуда не поеду. Я не знаю, что там думает следствие, но тот, кто убил нашего сына, – это моя проблема, и только я могу ее решить.

Сидеть в пустом доме в тягостном ожидании было невыносимо, и я стал обдумывать план действий. Не самое лучшее время, согласен, что думать об этом следовало заранее, но у меня было оправдание – я не имел ни малейшего представления о том, как будет действовать человек, который явится по мою душу. Я не вооружен, не предупрежден, на моей стороне только неугасимое желание посмотреть в глаза своему врагу…