Разорванная паутина

– Если королева Мейлир сейчас на юге, то мне следует отправиться именно туда. Мне нужно узнать, правда ли она помогает Бездушному, и если это действительно так, то выяснить, почему она решила так рискнуть и заключить с ним союз. Вы сказали, что она захочет получить от него гарантию верности. Если таковая и существует, то мне необходимо обо всем узнать. – И если получится, извлечь личную выгоду из этой ситуации.

– Только не убивай ее, – говорит принц Мейлек. Протягивая руку, он сжимает мое запястье. – Пообещай, что не убьешь ее.

Я поджимаю губы, подавляя злость. Мне хочется выдернуть из его хватки руку и сказать, что королева Мейлир заслуживает смерти после всего, что натворила.

– Ее ждет суд за все преступления, совершенные против Эвейвина, – говорит принц Мейлек. – Однако суд должен быть честным. Я не могу сесть на эвейвианский трон, если мои руки запятнаны кровью. Не нужен мне такой трон.

Я закрываю глаза. Капли дождя падают с моих ресниц на щеки. Принц Мейлек является моим будущим королем, и я обязана уважать его просьбы. Нехотя, но я все же киваю.

Глава 11

В новом сне я стою в садовом лабиринте перед оранжереей.

Над головой у меня тянутся по серому небу тучи, точно паучьи сети, покрывающие землю. У меня под ногами грязь, сухая и ломкая, точно какой я ее помню. В пустых клумбах торчат сорняки, и голые ветки лозы, будто руки скелетов, обвивают каменные стены вокруг.

Там, где раньше была тропинка, ведущая в оранжерею, теперь стоит кривой деревянный трон, вырезанный из огромного ствола засохшего дерева, на котором восседает Бездушный. Серую древесину покрывают пятна гнили. Ветки тянутся во все стороны, изгибаясь и переплетаясь, как некие потусторонние, переломанные руки. Безэмоциональные лица, растягивая кору, выступают из-под дерева, словно пытаются вырваться из своего заточения.

Из деревьев по обе стороны от Бездушного торчат искривленные пальцы, которые хватают его за рукава, силясь добраться до плоти, скрытой за тканью. Над его головой выгибается кричащий мужчина, который изо всех сил пытается выбраться из деревянного заточения, но его позвоночник лишь выгибается под неестественным углом.

Я отворачиваюсь, не в силах за этим наблюдать.

– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я. – Что тебе опять нужно?

– Разве тебе недостаточно того, что я просто хочу узнать тебя получше? Мы с тобой уникальны, таких, как мы, больше не существует. – Его голос теперь уже не звучит, как тихий скрежет. Он глубокий и звучный. Прежние силы медленно пробуждаются в нем.

Однако Бездушный даже не пытается подняться со своего места на троне. Он откидывается назад, точно души, заключенные в дереве, пытаются поглотить его и утянуть за собой в древесину.

– Я не такая, как ты, – говорю я.

– Разве нет? Ты не сделала бы все, что в твоих силах, чтобы защитить тех, кого ты называешь своей семьей?

Его слова словно удар, оставляющий после себя гематому. Если у меня когда-то и была семья, ее давно нет. Моей семьей были лишь Кендара, которая оставила меня одну, и Саенго. И хотя Саенго не является мне кровной сестрой, я и правда пошла бы на что угодно, чтобы защитить ее.

– Хоть Ялаенги нечестно поступили с тобой, это было сотни лет назад. Кого, по-твоему, разгорающаяся война с Ньювалинской империей может защитить, кроме тебя самого?

Бездушный наклоняет голову, глядя на меня задумчиво.

– Тебе следует лучше заботиться о себе самой, – говорит он. – Что, по-твоему, сделают с тобой Ялаенги, когда узнают, кем ты являешься на самом деле? Ты хочешь защитить свою подругу, но что еще так сильно тебя злит? Я ощущаю эмоции в тебе – это обида и страх.

– Ты ничего обо мне не знаешь. – Я сжимаю пальцы, желая схватиться за мечи. В этом мире сновидений раны, что я получила в Луаме, у меня нет, однако я по-прежнему одета в простой темный наряд и сапоги, перепачканные грязью.

Что бы он ни почувствовал в моей душе, я тоже могу распознать в его собственной боль и тоску, а еще бездонную необъятную злость.

– Но я обязательно узнаю. Судьба свела нас самым что ни на есть наилучшим образом. – Бездушный сжимает подлокотник своего трона, и лица, заключенные в дереве, отстраняются от его прикосновения как ошпаренные. – Тебе суждено было пробудить меня, Сирша. Кто еще мог ощутить мое присутствие в Краю пряльщиков? Я ошибался прежде, но сейчас…

– Прежде? – переспрашиваю я. Не верю ни единому его слову относительно судьбы, он может сколько угодно пытаться пробить мою ментальную броню своей магией. Однако это слово, «прежде», оно что-то да значит.

– Ронин тебе не рассказал. Но до тебя была еще одна губительница душ в Краю пряльщиков. Я надеялся, что она меня разбудит, однако теперь понимаю, что она была всего лишь связующим звеном между мной и тобой. Ваша магия очень схожа, из чего я делаю вывод, что вы родственницы. Быть может, она была твоей матерью?