Разорванная Земля

— Тогда закрываем проход и отступаем наверх, — сказал Метисов, и сделал знак бойцам.

— А что будет с теми, кто оказался в западной башне?

Полковник угрюмо покачал головой.

— Будем молиться о том, чтобы они справились. В настоящий момент мы всё равно не можем им помочь. Следуйте плану. Отступаем медленно, тормозя противника на каждом шагу и активируя ловушки. Мы должны выиграть время. Если дотянем до утра, возможно, помощь успеет вовремя.

— Возможно? — хмуро пробормотал Дмитрий Саныч. — Какое хорошее слово.

Глава 24. Чёрный Лебедь

Пока твои приятели умирают где-то там, я, если ты не возражаешь, продолжу наше милое общение. Уж больно это приятно, предаваться воспоминаниям о времени, когда ты был ещё таким юным и глупым, ещё таким доверчивым, полагающим что умудрённые старцы уж точно знают, как им правильно вести цивилизацию к процветанию. О да, какое же наивное и бестолковое дитя тогда было вместо меня. Это теперь мне понятно, что все эти угрюмые деды ни черта не смыслили ни в одной области. Жалкие, трусливые и злобные посредственности. Все, за исключением профессора. Он точно знал, что в его расчётах, в которые все поверили, закралась опасная ошибка. Кому, как ни ему было знать, основоположнику теории вихрей.

Однако, знаешь, что было самым забавным? Никто ему попросту не поверил. Объявили благодарность от лица Родины и отправили на почётную пенсию. Когда слова учёного начинают противоречить логике чиновников, учёный внезапно становится «сумасшедшим». Так было всегда. Но в этом случае глупость партии могла стать последней для человечества.

По твоему лицу я вижу, что ты ни черта не понимаешь. Честно говоря, я тоже не очень. Слишком уж необычная и сложная эта научная дисциплина, гораздо сложнее обычной квантовой механики. Однако посуди сама. Разве нет в этом чего-то зловещего? Хромоплазма вне стен лаборатории… первичное состояние вселенной, возникшей после Большого Взрыва. Думаешь, такое мероприятие могло пройти успешно, без сучка и задоринки? Что-то я сомневаюсь.

Итак, на чём же я остановился? Ах-да, Чёрный Лебедь. Тебе известно, в честь какого термина они так назвали эту тюрьму? Нет? Я так и знал. Сам термин появился с подачи Насира Талеба, одного из многочисленных биржевых торгашей 20-го века, и означает, ни много ни мало, некое трудно прогнозируемое событие, которое обязательно происходит и полностью изменяет состояние системы. Забавно, что создатели тюрьмы именно так назвали это место, и именно так оно себя и проявило. Ведь там, пожалуй, случился величайших среди чёрных лебедей со времён падения метеорита, который уничтожил динозавров.

Так вот, сама тюрьма на самом деле была великолепным образчиком человеческой мысли. В чём наша великая Родина преуспела, так это в тюрьмах. Но самое забавное, никто из её обитателей — охранников или заключённых — даже не подозревал, что под ними работает такая чудовищная махина. В случае поломки центрального коллайдера, связанного с генератором цветовых вихрей, все бы они погибли, даже не осознав, что стало тому причиной. Идеальное прикрытие для столь масштабной лаборатории.

К слову, по всей стране таких лабораторий было немалое множество. Если не ошибаюсь, Беликов говорил о семидесяти. Но я снова отвлёкся. Итак, моя задача была устроить бунт. В определённый день и час все закоренелые преступники столицы должны были встать как один и начать безобразие. Смерти, насилие, всё-что угодно для того, чтобы отвлечь силовиков внутри лаборатории, и позволить профессору сделать всё остальное. На правах гения и уважаемого человека, пусть и слегка помешенного, ему удалось убедить генералов, что он должен присутствовать при запуске Красного Протокола. Таков был план. Однако в последний момент, всё едва не пошло прахом.

Да. Велико стремление человека к познанию, но ещё больше его корысть. Как ты думаешь, что едва не поставило всю нашу затею на край пропасти? Не знаешь? Я расскажу. Мне удалось договориться с пятью самыми опасными криминальными боссами столицы, членами печально известного Московского Синдиката. Трое из них согласились на предложение отца практически сразу: Клубень, прославившийся своим непомерным аппетитом, Гавриил по кличке Стиляга, а также Карл Бруннер, финансист подпольного мира. Они давно сотрудничали с агентством «Зиверг и Сыновья», и полагали, что отец не стал бы им предлагать что-то настолько безумное, как вмешательство в дела партии. Однако Энгельс и Михаил Грязнов по кличке Гризли, движимые корыстью, не упустили свой шанс в последний момент продиктовать отцу новые условия. И этим едва не подставили всех нас под трибунал.

* * *