Разорванные узы

— Эшли — гребаная сука, но ты должна быть готова. Нокс будет приводить кого-то каждую неделю, и ты не можешь угрожать им всем. Кристал — это Пламя, и она опалит тебе брови в первую же секунду, как только сможет. Кроме того, Ясмин — живая Кукла Вуду, и она заколет себя, не задумываясь.

Я усмехаюсь и поправляю сумку на спине. — Конечно, он трахается как сумасшедший, он кажется таким типом.

Гейб пожимает плечами и смотрит на улицу, чтобы не смотреть на меня, когда отвечает:

— Ты не можешь винить его, ты та, кто сбежала и все испортила.

***

Когда на следующее утро меня будит будильник, я чувствую, как глубоко внутри меня накапливается страх.

Я лежу на убогой кровати, пытаясь понять, почему все мое тело налито свинцом, почему мысль о том, чтобы вылезти из этой кровати, наполняет меня ледяными щупальцами страха, но нет ничего, нет причин для того, чтобы я сегодня утащила свою задницу.

Поэтому я отталкиваю это чувство и встаю.

Общие ванные комнаты заняты, и как бы я ни ненавидела там находиться, я так и не смогла принять душ после вчерашнего беспорядка на уроке ТП, и мои ноги все еще покрыты грязью, так что это не обсуждается.

Чем дольше я нахожусь здесь, в кампусе, тем лучше у меня получается блокировать дерьмо, которое эти жалкие девчонки хотят мне сказать. Большинство из них привыкли притворяться, что меня не существует, как будто преступления, которые я совершила, сбежав, означают, что я не стою и секунды их времени, поэтому они все избегают меня.

Я могу с этим справиться.

Это четверо или пятеро из них — мелкие, болтливые дуры, которые превращают жизнь здесь в кошмар. Я вытираюсь так быстро, как только могу, и одеваюсь в кабинке. Я не настолько глупа, чтобы уйти в полотенце, потому что даже с учетом общегосударственных правил надлежащего использования даров, я бы не доверила никому из них не связываться со мной, пока я была так уязвима.

К тому времени, как Гейб появляется у моей двери, чтобы проводить меня, я слишком занята возней со своей сумкой, полной заданий, чтобы обращать на него внимание или на тот факт, что он буквально кипит от ярости.

Только когда мы добираемся до кафетерия, я обнаруживаю, что все студенты подавлены. Я не привыкла стоять в очереди без неприятных насмешек хихиканье нелепых сплетников, преследующих меня. Но сейчас всего этого не хватает.

Я оглядываюсь назад и, наконец, замечаю настроение Гейба.

— Что-то случилось? Я просто думала, что ты ненавидишь находиться рядом со мной, но теперь совершенно ясно, что дело не только в тебе, — нерешительно спрашиваю я. Я совершенно уверена, что даже после того, как я оставила его сообщение неотвеченым прошлой ночью, Атлас все равно сказал бы мне, если бы то, что произошло, было достаточно большим, чтобы новости достигли Восточного побережья. Это должно быть местное.

— Ты знаешь, что некоторые Связанные и скреплённые Узами сейчас пропадают, верно? Что ж, прошлой ночью были похищены еще трое. Четвертый человек был найден мертвым.

Его голос звучит несчастно, поэтому я оставляю это на секунду, пока мы оба не сядем за наш обычный стол, а затем спрашиваю:

— Ты знал человека, который умер?

Он отодвигает от себя тарелку и со вздохом проводит рукой по лицу.

— Он был со мной в футбольной команде. Он был одним из старших, но он взял меня под свое крыло, потому что он тоже был оборотнем и знал, как трудно контролировать изменения в такой жестокой игре.

Верно.

Я даже не могу насладиться тем фактом, что он только что рассказал мне о своем даре, потому что желчь подступает к моему горлу. Прошлой ночью здесь было Сопротивление, они забирали людей, и я, например, точно знаю, что с ними будет.

Мне требуется секунда, чтобы выдавить из себя:

— Прости. Я знаю, каково это — потерять такого человека, мне действительно жаль.

Слова слишком откровенны, шок делает меня менее осторожной, но он слишком отвлечена, чтобы заметить это. Он просто качает головой, как будто пытаясь прояснить ситуацию, и говорит:

— Брейден был хорошим парнем; он этого не заслужил. Совершенно очевидно, что его убили, потому что он пытался помешать им забрать остальных. Сопротивление не охотится за оборотнями. Одна из его Связанных была похищена, и я хотел бы вернуть ее. Я знаю, что он мертв, и для него это больше не имеет значения, но ради его памяти я бы хотел вернуть ее.

Мелкая дрожь пробегает по моим пальцам при мысли о том, что он слишком близко подойдёт к этим людям после всего, что я сделала, чтобы держать их подальше. Даже если бы он заметил перемены во мне, он бы понятия не имел, почему я так потрясена.

Несколько его приятелей-футболистов проходят мимо и на ходу хлопают его по плечу. Он снова хватает свою тарелку, чтобы попробовать что-нибудь съесть, и как только он больше не сгибается в страдании, я обнаруживаю, что тоже могу есть. Я так погружена в свои мысли о Сопротивлении и о том, как отчаянно мне нужно выбраться отсюда, что не замечаю, как подходит Сейдж, пока она не пододвигает стул рядом со мной и не садится.

— Значит, ты слышала о Брейдене? — бормочет она, и я киваю головой.