Разорванный круг, или Двойной супружеский капкан

— Знаешь, Ал, буржуи Северянина мне нравятся больше, чем буржуи Маяковского, — сказала Светлана. Она сидела в кресле с бокалом шампанского в руке. В шампанском плавали кусочки ананаса и почти растаявшие льдинки.

— Правильно, — согласился Алтухов. — Потому что для буржуев Маяковского это был последний день, а буржуи Северянина будут жить вечно, даже когда повсюду победит коммунизм.

— Теперь уже не победит, — возразила Светлана.

— Да кто его знает… Лет шесть назад невозможно было представить, что в нашей стране будет война, что коммунистическую партию запретят люди, которые нажрались до отвала от ее щедрот. Извини за грубость. А те, кто ничего хорошего от нее не видел, будут по-прежнему верить в коммунизм. Странно, да? И тем не менее это так. Все может быть.

Алтухов сидел в соседнем кресле, с нежностью поглядывая на свою очаровательную гостью. Шампанское придало ему уверенности, книги, которые он продемонстрировал Светлане, понравились ей, особенно те, что подарили более знаменитые собратья по перу. Но это его не огорчало. Алтухов чувствовал себя прекрасно, чего уже давно не замечал за собой. Конечно, хотелось обнять эти длинные, загорелые ноги, прижаться щекой к округлым коленкам, поцеловать розовые губы… Но он ведь поклялся. Впрочем, и так все было замечательно. Опасность пришла с той стороны, откуда Алтухов меньше всего ждал ее.

— А это твой компьютер, да? — Светлана поставила бокал на журнальный столик, подошла к письменному столу Данилова, тронула пальцем клавиши. — Ты какие игры больше всего любишь?

— Я? Да всякие…

— А вот… — Она чуть было не сказала: мой муж, но вовремя спохватилась. — Некоторые мои знакомые любят играть в «Дум», у тебя есть такая игра?

— У меня? — Алтухов почесал затылок. Откуда он знает, какие игры есть у Данилова! — Какие-то есть… Честно говоря, я не очень-то люблю играть, все больше работаю, работаю.

— Покажи, как ты работаешь, мне очень интересно, — попросила Светлана. — Даже не верится, что здесь вот сидит писатель и сочиняет роман! Ну пожалуйста, Ал! — Она подошла к нему, нежно погладила ладошкой по щеке и улыбнулась.

— Света… — Алтухов помнил, как включать компьютер, но как сделать, чтобы можно было буквы печатать — забыл. — Понимаешь, работа — она и есть работа. А сейчас у меня ты… Праздник! Такой красивый, такой светлый, просто душа радуется…

— Не вредничай, Ал! Покажи девушке, как писатели сочиняют романы. — Светлана тоже чувствовала себя прекрасно.

Алтухов нехотя повиновался, включил компьютер, монитор, подождал, когда на экране засветится меню.

— Ну вот, видишь, вот так я его и включаю. А потом сажусь и работаю, — заюлил он.

— Ой, здесь и «Арканоид» есть. Тебе тоже нравится, да? Я иногда пытаюсь играть у подруги, но у меня не очень получается. А у тебя?

Хоть бы знать, что за чертовщина этот «Арканоид»!

— Нормально, — пробурчал он. — Я этих арканоидов пачками укладываю.

— Берешь приз-стрелялку и строчишь по кирпичам, да?

Ага, в этой игре, оказывается, кирпичи нужно разбивать! Так он же играл, Макс показывал, как это делается!

— Ну, — со знанием дела сказал Алтухов, — лучше всего брать приз, после которого сразу переходишь на следующий этап. Но можно и стрелять. Это несложная игра.

— Тут еще и преферанс есть.

— Ну, это совсем просто. Раздается по десять карт, две в прикупе… — уверенно стал рассказывать Алтухов, но Светлана перебила его:

— Ал, покажи, как ты работаешь.

Ну не знал он, как включать программу, позволяющую сочинять романы! Абсолютно! А ведь ее не просто нужно было включить, но еще и какие-то кнопки нажимать, чтобы нужный текст появился, да много всего, о чем он и понятия не имеет! Хозяин квартиры, где стоит компьютер, не может не знать, как с ним обращаться. Писатель, уже сказавший, что сочиняет «коммерческие» романы на этой штуковине, должен знать, как это делается!

И тогда он решительно шагнул к ней, обнял, крепко прижал к себе и страстно прильнул губами к ее дрогнувшим губам. Светлана попыталась оттолкнуть его, но не смогла. Однако потом, когда он заглянул в ее голубые глаза, грустно усмехнулась.

— Ты ведь поклялся, Ал…

— Да, — согласился он, опустив голову. — Что не сделаю тебе больно, неприятно или просто неудобно, что расшибусь в лепешку, только бы тебе было хорошо… А тебе было плохо, да? Хочешь, я выпрыгну в окно, и ты больше никогда не увидишь такого негодяя?

— Что за глупости. Ал? Мне было… неожиданно. Да, точно — жутко неожиданно!

— Какой, к черту, компьютер! — Он опустился на колени, обнял ее ноги, прижался к ним щекой. — Здесь ведь ты, Света… Красивая, умница… И мне страшно, понимаешь… Я знаю, что недостоин тебя, что ты — как сон, прекрасный, но короткий. Потом проснусь — а тебя уже нет рядом. Поэтому сейчас мне хочется одного: смотреть на тебя, слушать тебя… На большее я не надеюсь.

Она с изумлением увидела, как слезы текут по щеке этого сильного, самоуверенного, острого на язык мужчины. Слезы! И у нее самой запершило в горле. Он был похож на большого ребенка, обиженного невниманием взрослых.