Разрезающий лабиринт

— Вы имеете в виду Библию? — спросила Садина. — Никогда не читала.

— Нет, я говорю не о дурацкой Библии, — парировал мужчина. — Что Клеттер…

Смущенно почесав бороду, он нерешительно помотал головой.

— Ладно, идемте со мной. Через черный ход, подальше от этой женщины. Мы попросим помощи, а позже спасем ваших друзей. Если вы даже не в курсе, что такое Божество, значит, вообще ничего не знаете.

— Айзек! В чем дело?

Прямо у них за спиной стояла Клеттер, и голос ее был подобен раскатам грома. Айзек обернулся, преисполнившись беспочвенных подозрений. Его охватили ужас и одновременно раскаяние. Силуэт женщины четко вырисовывался в светлом прямоугольнике дверного проема, она казалась выше и крупнее, чем когда-либо, — зловещий безликий демон.

— Мы… э-э… — испуганно проблеял Айзек.

Что-то прошелестело над головой, черная тряпка, тьма… Сдавило горло, и его дернуло назад, туда, где стоял Тимон. Из уст Айзека вырвался крик, приглушенный колючей тканью, которая закрывала рот и нос и мешала дышать. Мир накренился, спина с глухим стуком врезалась в пол. Он услышал приглушенный крик Садины и понял, что ее постигла та же участь.

— Что… — вскрикнул он, но чья-то твердая рука закрыла ему рот, прижавшись к зубам.

Айзек дрыгал ногами, пытаясь вывернуться из стальной хватки, однако его схватили за руки, навалились на грудь, вцепились в лодыжки, удерживая на месте, как будто собрались отрезать ногу без обезболивающих трав. Откуда взялись все эти люди? Словно нежить поднялась из-под половиц…

— Шизы! — завопил испуганный голос в голове. На самом деле он прекрасно понимал, что это никакие не шизы. Все было слишком выверено и согласованно для жутких безумцев из кошмаров, которые преследовали их бабушек и дедушек. Одолеваемый ужасом, Айзек наконец прислушался к инстинктам и затих. Надо дождаться возможности разобраться в происходящем и оказать сопротивление. Он лежал в темноте, омертвев от страха. В комнате воцарилась тишина.

Послышались шаги, скрипнули половицы возле самой головы. Новый, незнакомый женский голос произнес два слова, сочащихся страхом, точно трупной жидкостью.

— Ей конец.

Кто-то схватил Айзека под мышки и потащил волоком по неровному полу.

Глава седьмая Холодный утес

I Минхо

Кит. Мальчик по имени Кит, которого он спас от обезумевшего отца. А может, от дяди. Или вообще от постороннего человека. Не важно. Сирота только и думал об этом мальчишке, уже несколько недель, даже сейчас, шагая в неизвестность со жрецами и жрицами всемогущего Исцеления.

Всех их, старых и молодых, заметала метель, хотя снежинки больше напоминали острые кусочки льда, летящие по воздуху, как крошечные пули. От безжалостных уколов ледяных лезвий спасал лишь беспрестанно воющий ветер, каждую секунду меняющий силу и направление. Острые ледяные осколки беспорядочно кружили в воздухе, не набирая необходимой силы, чтобы причинить серьезный ущерб.

Сирота благодарил Исцеление за эти крошечные милости, мало напоминавшие истинные подарки судьбы. Его плечи, запястья, бедра и лодыжки туго стягивали кожаные ремни, которые врезались в мышцы и причиняли жгучую боль, словно в промежутки между клетками просачивались микроскопические потоки раскаленной лавы. Впрочем, благодаря страданиям он должен стать лучшим человеком, лучшим слугой, идеальным участником грядущих испытаний. И его это вполне устраивало.

Кит. После спасения Кита в нем что-то изменилось. Нет, не так. Завершилось. Сирота пошевелил руками и ногами, пытаясь ослабить оковы. Да, завершилось. Ремни были прикреплены к длинным деревянным шестам, через каждые несколько дюймов укрепленным по всей длине металлическими вставками. На противоположных концах этих окованных железом деревянных копий, торчащих в разные стороны шипами раненого дикобраза, стояли Носящие Скорбь, хозяева Сироты. Их наименование восходило к древним гриверам — наполовину живым, наполовину механическим чудовищам из старого мира, которые терроризировали людей в Лабиринте. Символично… и в то же время абсурдно. Единственное, что Сирота знал наверняка: его избрали скитаться по безлюдной пустыне как минимум на три года раньше срока, и он будет нести всю скорбь, которая причитается этому уголку мира в обозримом будущем. Его жизнь вот-вот превратится в невыносимую боль, проявляющуюся во всем многообразии — подлую, мучительную, дьявольскую боль.

Скитания. Боль. Голод. Сорок дней и ночей. А ведь он уже строил совсем другие планы.

Готов ли он? Страшно ли ему? Боится ли потерпеть неудачу? Прежний Минхо ответил бы на все эти вопросы утвердительно. Да. Я Минхо, я готов, мне страшно, и я боюсь неудачи. Значит, я пойду и надеру им задницу! Я — безымянный сирота по имени Минхо. Вот кто я. В один прекрасный день Кит вырастет и будет мной гордиться.

— Ради Вспышки, свяжите его покрепче, — сказал один из Носящих Скорбь резким, злобным голосом.