Разрезающий лабиринт

Добрый великан Тимон в настоящий момент занимался отнюдь не добрым, зато поистине великанским делом. Одной мясистой рукой он обхватывал Айзека за шею и держал за правое запястье и локоть, прижатые к спине, вывернув их таким неестественным образом, что это противоречило всем законам природы. Было ужасно больно. Каждый шаг Тимона, который чрезвычайно старательно выполнял очень важную задачу — сопроводить Айзека обратно к женщине по имени Летти, причинял Айзеку еще больше невыносимых страданий.

— Да отпустите же! — простонал сквозь стиснутые зубы Айзек, на лице которого застыла мучительная гримаса. — Пожалуйста. Я не собираюсь убегать или… Ой! Больно ведь! Я сам пойду!

Садина вышагивала рядом со злыми слезами на глазах, как разъяренная львица, которая выжидает подходящего момента для смертельного прыжка. С нее станется. Айзек знал ее почти так же хорошо, как Триш и миз Коуэн. Она могла быть твердой, как сталь, особенно если ее обижали.

— Зачем вы с нами так? — спросила Садина, стиснув зубы, как Айзек. — Мы ведь вас послушали, согласились пойти с вами миром. Давайте соблюдать договоренность. Отпустите его.

Она подошла ближе, но тут же передумала. Наверное, еще не созрела для боксерского поединка «Садина против Доброго великана».

— Он знает, что сделал, — отдуваясь, проворчал Тимон, которому тяжело было идти за двоих. — Отпросился по нужде, а сам нацарапал на стене слова каменюкой. Извините, мы так не договаривались.

Айзек хотел ответить, однако не мог набрать в легкие воздуха, чтобы произнести хоть слово. Он лишь заклекотал и издал жалобный стон. Садина решила сказать за него, поскольку все равно практически читала его мысли.

— Это наши друзья, Тимон, — прочувствованно заявила она. — Сейчас они наши единственные друзья в мире. Черт, там моя мама! Представляете, как она волнуется? Мы хотели всего лишь показать им, что живы.

В спор вмешался новый голос.

— Правда? И все? — пролаяла с порога старой кофейни Летти. — Всего-навсего? Отправить милое маленькое признание в любви? Мы не такие идиоты, как вам кажется. Мы знаем, что вы хотели оставить за собой хлебные крошки — след для ваших друзей.

— Гензель и Гретель! — взвизгнул Айзек.

Это была любимая сказка его детства, и мама часто читала ее перед сном.

Жалобные стоны подопечного наконец заставили Тимона слегка ослабить железную хватку. Айзек наклонился, поставил руки на колени и начал откашливаться и отплевываться, хватать ртом воздух и вновь кашлять и плевать. Летти подошла к нему и решительно схватила за подбородок, так что ему пришлось посмотреть ей в глаза.

— Что ты написал на стене?

Тимон хотел ответить — в конце концов, он-то видел надпись, но Летти оборвала его резким взмахом руки.

— Я хочу услышать от него самого. Что ты написал?

Айзек выпрямился и перевел дыхание. Он знал, что никакое вранье не поможет выбраться из этой переделки.

— Просто дурацкая надпись, чтобы заявить о себе. Все так делают… Здесь, мол, были Айзек и Садина. Ничего криминального.

Тимон встрепенулся.

— Айзек Кузнец? Садина Премудрая? Что это значит?

— Ничего такого, обычные прозвища. Пойдемте.

Женщина закатила глаза и покачала головой. Тимон недовольно засопел. Садину трясло от злости, но у нее хватало ума не подавать виду. Айзек наконец отдышался. Все решили, что конфликт исчерпан, и можно двигаться дальше.

— Хорошо, — сказала Летти. — Хочу вам кое-что показать.

Она повернулась и пошла вверх по извилистой тропе, уходящей в сторону от дороги, через заросли сорняков, кустарников и небольших деревьев. Тимон повернулся к своим подопечным и сурово кивнул, ясно давая понять: только после вас. Айзек и Садина молча последовали за женщиной, а Добрый великан замыкал строй.

Тропа круто поднималась, стук собственного сердца отдавался у Айзека в голове. У него за спиной тяжело дышала Садина. Несколько раз приходилось хвататься за висящие ветки или крепкие сорняки. Летти неслась на всех парах, будто не карабкалась вверх, а спускалась с горы. Пока добрались до вершины холма, с Айзека сошло семь потов, а его грудь вздымалась при каждом вдохе. Но это бодрило, напоминая о трудовых днях в жаркой, дымной кузнице.

— Сюда, — взмахнула рукой Летти, продолжая путь вдоль вершины холма.

Над ними нависло темнеющее небо, огромное и бесконечное; начали вспыхивать первые звезды. Айзек на мгновение растерялся от этой небывалой красоты. Солнце мерцало на поверхности океана, опускаясь за горизонт, немногие оставшиеся целыми окна в тянувшихся во все стороны зданиях светились оранжевыми огоньками. По другую сторону холма поднимались пурпурно-лиловые горы. У Айзека тоскливо сжалось сердце. Каким чудесным был когда-то мир! Как получилось, что все это разрушено апокалипсисом и болезнями?

— Вот. — Летти остановилась и присела на корточки. — Смотрите.

Она указала на едва заметное пятнышко вдалеке. Айзек опустился на колени и проследил за траекторией ее руки. Присмотревшись, он заметил какое-то движение в точке, находившейся, вероятно, в двух или трех милях от них. Люди. Группа людей, человек десять или пятнадцать.

— Это… — начала Садина.