Разрушь меня

Ведь даже Юля, которая, мягко говоря, не ладила с Малым, а по-честному, постоянно терпела от него унизительные слова и всяческие оскорбления, сейчас плакала, прижимаясь к груди Леши.

Матвей с Сережей в черных траурных костюмах, стояли рядом, как и подобает семьям на похоронах.

До меня не доходила суть происходящего, пока не пришлось взять горсточку земли, чтобы кинуть ее на гроб. Тогда-то меня и прорвало.

Я плакала навзрыд, так что начались судороги и я буквально захлебывалась.

– Пойдем, дорогая, – папа приобнял меня за плечи, – на поминки мы все равно не собирались. Тебе нужно выпить успокоительного и поспать.

Я согласно киваю и позволяю себя увести.

Поминки мне в принципе никогда не были понятны, как традиция.

Людям, которые по-настоящему переживают горе, вообще не до еды и питья. На такие церемонии обычно приходят те, кто не особо страдает по усопшему.

– Тебе что-нибудь еще нужно? – заботливо спрашивает папа, когда я осушаю стакан воды с запахом валерьянки.

– Посиди со мной немного, – прошу я, – как в детстве, пока я не усну.

И он делает это.

Сидит и напевает мне песенки, держа за руку, пока я не проваливаюсь в тяжелый сон.

Глава 16. Точки после «М»

После похорон мы с Юлькой вернулись в Копылово. Потребовалось меньше времени, чем я думала, чтобы мы влились в обычный поток жизни.

Уже через неделю, мы снова начали выходить по вечерам с ребятами, и я лишь изредка ловила себя на мысли, что здесь мог бы быть Малой. Тут мы могли бы встретиться, в эту девушку он мог бы влюбиться…

– Чего, опять хандришь? – Сережа легонько щелкает меня по носу, смотря с нежностью.

Мы ужинаем в кафе, как обычно, нашей фантастической четверкой.

– Нет, все нормально, – отзываюсь я.

Я не забыла того, что он не сразу мне сказал про инцидентен с ребятами. Как не забыла того, что он не рассказал мне про своего брата. Юлька же только разводила руками:

– Лиз, у меня и мысли не было, что ты не знаешь, – она делала большие глаза, – но ты так нервно относилась к теме Матвея, что я, честно говоря, просто боялась лишний раз упоминать его имя. Я даже иногда думала, что ты специально замутила с Сережей, чтобы отомстить Матвею.

Нет, Юльку я, конечно, не подозревала. Меня просто удивляло то, что обстоятельства сложились таким карточным домиком.

А Сережа…

Самым лучшим объяснением будет то, что я не любила его.

Нет, он нравился мне, между нами была сумасшедшая, крышесносная страсть, но я не любила его, а потому не очаровывалась по поводу того, кем он был на самом деле.

Эгоистичный, самолюбивый, он был со мной потому, что я подходила ему по статусу. А сам себя он уже уверил в том, что это любовь.

Что же, такие союзы тоже имеют место быть.

Мне было очень комфортно. Потому что я понимала, что Сережа не смог бы сделать мне больно, даже если бы очень сильно постарался.

Про Англию я рассказал пока только Юльке. Она обалдела и долго поглаживала меня по голове, говоря, что там «обитает мега-мозг».

– А чего тут думать? – пожимала она плечами. – Езжай, если у тебя есть такая возможность! Не всю же жизнь тебе между Ласточкино и Копылово куковать. Ты птица другого полета, Лиз.

Я понимала, что они с мамой правы. Просто у них была разная подача.

И честно говоря, я и сама не находила ни единой причины, почему бы мне не уехать. Там меня ждало что-то новое. А здесь всегда был только один человек, который мог меня удержать. Но он больше не был частью моей жизни.

– Мы сегодня к Паше в больницу, – сообщает Юлька, помешивая молочный коктейль трубочкой.

– Это без меня, – улыбается Сережа, – терпеть не могу больницы. Ты же не обидишься, малыш?

Да мне вообще пофиг.

– Нет, – с приглушенной улыбкой отзываюсь я, – сами справимся.

– Но мне нужна машина, – Юлька надувает губы, смотря на этот раз на Лешку.

Он несколько секунд ломается, а потом сдается:

– Ладно, бери. Только ты должна мне за это будешь! Ты хоть представляешь, что означает для мужика вверить своё авто в женские руки?!

– Что? – хитро спрашивает Костина.

– Означает, что он и фамилию с ней разделить готов, – с притворным обречением отзывается он, за что получает самый нежный из поцелуев.

Я смотрю на них и искренне радуюсь. Похоже, что Лешка реально оказался Юлькиной судьбой, как она и предрекала.

По крайней мере, они искренне любили друг друга и это очень чувствовалось.

**

– Вообще конечно, Сережа так себе философ, но в чем-то я с ним согласна.

– Ты о чем?

Мы идем по коридорам больницы в бахилах, с пакетами фруктов и сладостей наперевес.

– Есть в них что-то жутковатое, – она обводит глазами зеленые стены, – да еще этот запах… бррр…

– Тогда остается надеяться, что Пашу скоро выпишут, – заключаю я, – чтобы нам сюда больше возвращаться.

– Согласилась.

Пашу довольно быстро вывели из комы, и теперь он шел на поправку семимильными шагами.

Этот трогательный парень до слез был рад каждому нашему визиту.

– Я вообще не подозревал сколько у меня друзей до этого случая, – радостно говорил он, лежа с подвешенной ногой.

Самым неприятным для него в этой ситуации оказался перелом. Все остальные повреждения врачи довольно быстро устраняли.