Разрушь меня

Он еще бормочет что-то себе под нос про то, что «еще хоть когда-нибудь…», прежде чем скрыться за дверью.

Стекла дрожат от сильного удара, и я прикрываю глаза, чтобы не расплакаться.

Почему это каждый раз так же больно?

В палату я возвращаюсь, надев на себя самую лучшую из своих масок жизнелюбия.

Если кто-то и может прочесть меня, то это Юля, но она не выдает моих тайн.

Только после, когда мы уже садимся в Лешин Форд, она, наконец, спрашивает:

– Что там произошло опять между вами?

– Он обычный трусливый кусок говна, – меня прорывает, – пытался доказать мне, что это моя вина, представляешь? Как будто он хотел быть со мной рядом, а я от Олега перешла к Сереже, и он а-ля просто не успевал за мной! Да за все это время, Юль! Он ни разу! Ни разу! Не сделал ничего, чтобы быть со мной!

– Вообще-то, – произносит она, когда я расходую весь свой запас оскорбление для него, – это не совсем так.

– В смысле? – обижаюсь я. – Ты вообще на чьей стороне?

– Я на стороне справедливости, – грустно улыбается она.

– Юль, он даже в самом начале тебя до дома подвозил с озера, – обиженно выдаю я. Теперь уже не стыдно признавать, как сильно я ревновала. Все карты и так на столе.

К моему удивлению, она разражается смехом.

– Вообще-то, Матвей пообещал, что всё лето будет возить на озеро того, кто его с тобой познакомит. И это была я, – она улыбается, – я же с тобой тогда потому и познакомилась возле палатки. Он увидел тебя на поле и похоже, влюбился сразу. Ты ведь мне тогда не очень нравилась, – виновато улыбается она, – ну сама подумай, какой смысл мне был лезть к тебе со своей дружбой? Конечно, так было только в начале, – поспешно добавляет она, – потом-то я поняла, что ты моя родственна душа.

Я пребываю в каком-то оцепенении и не могу вымолвить ни слова.

– И тогда, перед клубом, он отвел меня в сторонку, чтобы подсказать выход – попросил, чтобы ты осталась у меня на ночь. Помнишь, в самый первый раз в «Созвездие» когда мы поехали? Наверное он тогда хотел к тебе подойти, но ты…

– Я тогда целовалась с Олегом, – глухо отзываюсь я.

Боль и осознание накатывают на меня. Как будто у меня глаза были прикрыты, а теперь широко распахнулись.

– Но почему ты никогда…

– Никогда не говорила тебе? – удивляется Юля. – Лиз, ты при слове «Матвей» затыкала мне рот, и просто не хотела слушать. Скажи ты мне хоть раз то, что сказала сейчас, я бы сразу тебе все выдала.

Господи, да я ведь просто дурочка, которая смотрела на мир сквозь пальцы. Почему я никогда не задумывалась о том, что существует обратная сторона медали?

Я тут же останавливаю ход своих мыслей.

От того, что я сейчас буду рыдать битых два часа, никому уже не станет легче. Все равно это про «если бы».

«Если бы я призналась Юле, что мне нравится Матвей»

«Если бы Матвей сказал мне, что я ему симпатична»

«Если бы я тогда не поцеловалась с Олегом»

«Если бы меня тогда не оказалось в «Погребе»

Все это можно бесконечно передумывать и терзать себя. Но правда заключается в том, что мы сейчас в той точке, где находимся.

А находится эта точка все там же, после буквы «М». Но сейчас там неожиданно нарисовалось многоточие…

– Поехали, – глухо произношу я, накидывая на себя ремень безопасности.

– Куда? – не понимает Юля.

– В Ласточкино, куда же еще, – хлюпаю я носом, – постараюсь поспорить с судьбой в последний раз.

Глава 17. Мистер Дарси

Я выхожу из машины возле дома мамы Сережи и Матвея. Последний раз я была здесь в тот вечер, когда Малой и Паша попали в аварию.

На улице солнечно, но меня знобит.

Так, видимо, всегда происходит, когда делаешь что-то непривычное, то, чего до этого не делал.

И я собираюсь сказать Матвею правду. Всю правду о том, что я к нему чувствую.

Его фигуру, голую по пояс, я вижу практически сразу, заходя на территорию участка.

Матвей копается под капотом автомобиля, весь перемазанный машинным маслом.

– Привет, – тихо произношу я, чтобы хоть как-то обозначить своё присутствие.

Он оборачивается и хмурится при виде меня.

– Что тебе здесь нужно?

Ладно, приветствие так себе. Но минус в том, что я сразу теряю всё свое красноречие.

Да и зачем я пришла вообще? Я даже сама себе не могу ответить на этот вопрос.

Между тем, он поднимает брови вверх, явно не понимая, что происходит.

– Матвей, – тихо начинаю я. Боже, как мне нравится, как звучит его имя. Я столько времени запрещала себе его произносить, что сейчас едва ли не начинаю плакать от облегчения.

– Да, Лиза?

– Юля рассказала мне, – я опускаю глаза.

А мне-то казалось, что я изменилась. Я думала, что стала такой роковой, уверенной стервой. Но вот незадача: как только я оказываюсь наедине с ним, настоящая, слова снова путаются в голове и на языке, а ладони становятся влажными и холодными.

– Я поздравляю тебя с прозрением, – усмехается он, отворачиваясь обратно к машине.

– Матвей! – удивленно вскрикиваю я.

– Да, Лиза? – он все так же не поворачивается.

– Поговори со мной! Пожалуйста…

Он с видимым неудовольствие отрывается от работы, и поворачивается ко мне, облокачиваясь на капот, и складывая руки на груди.

– Внимательно.

Еще немного и все мои добрые чувства к нему опять умрут.