Разрушение Дьявольского Акра (ЛП)

Тропинка пошла под уклон, и вскоре панорама на фронт снова скрылась за деревьями. Мы спустились в лесистую долину призрачного тумана, где перешли на грунтовую дорогу. Было трудно разглядеть что-либо дальше ста футов, но мисс Ястреб шла с такой уверенностью, что мы не сомневались: она знает, куда идет.

Мне пришло в голову, что в какой-то момент мы должны были пройти через мембрану и выйти из петли мисс Ястреб во внешнее прошлое — если только петля мисс Ястреб не была шириной в мили, что почти наверняка было невозможно, — но переход от внутренней петли к внешнему прошлому был достаточно тонким или произошел, когда мы были достаточно отвлечены, чтобы не заметить. Изменение не повлияло бы на выбор времени для имбрины или ее предвидение событий; это означало лишь то, что по прошествии двадцати четырех часов петля мисс Ястреб повторится, а ушедший мир за ее мембраной будет продолжаться в будущем — или в ещё позднее прошлое, или как бы мы его ни называли, — в любом случае мы все еще будем там, чтобы испытать переход на себе.

От мыслей об этом у меня начинала болеть голова, и я был рад, что избавлен от дальнейших размышлений об этом, когда мисс Ястреб внезапно свернула с дороги и скрылась за деревом.

— Подождите, — сказала она, поднимая здоровую руку, чтобы приостановить нас.

Мы стояли и ждали. Через несколько секунд она озадаченно нахмурилась и вытащила из кармана часы. Она постучала по циферблату и поднесла к уху.

— Что-то случилось? — спросил Гораций.

— Черт возьми, уже поздно, — пробормотала она.

— Что «поздно»?

Именно в этот момент мы услышали звук приближающегося двигателя, и, осмотревшись через дерево, я увидел очертания массивного грузовика, появившегося в тумане.

— Это военный транспорт, — сказала она. — Опаздывает на девять секунд. — Она разочарованно покачала головой.

— Разве это плохо? — сказала Нур, обращаясь в основном ко мне.

— Боюсь, я немного сместила петлю, — мисс Ястреб открыла футляр часов и покрутила циферблат, когда грузовик с грохотом проехал мимо. — Я уже не так усердно слежу за сбросами, как раньше… Иногда мои подопечные позволяли мне спать допоздна… теперь лишь нужно исправить эту небольшую математическую погрешность, и… А теперь смотрите сюда! Выбоина! — пропела она, и грузовик с грохотом въехал в яму на дороге. Она кивнула на часы. — Девять с четвертью секунд.

Миллард загнал нас в тесную кучку.

— Не волнуйтесь. Все будет происходить в том же порядке, к которому она привыкла. Чуть позже, чем раньше.

Грузовик исчез в тумане. Мисс Ястреб захлопнула часы.

— Теперь идёмте.

У нас, как обычно, не было иного выбора, кроме как доверить свою жизнь человеку, который в настоящем мире считался бы глубоко больным.

Какое-то время мы шли по дороге, потом побежали по тропинке. Грохот орудий становился все реже, но все громче по мере того, как мы приближались к фронту. Туман начал рассеиваться.

— Сражение в основном продолжилось здесь, — сказала мисс Ястреб, — но вполне возможно, что вам отстрелят голову. Смотрите… на меня… внимательно.

Мы миновали остатки сражения. Пустые ящики с пайками и снаряжением. Расколотую повозку. Измученный медик сидел, опустив голову на колени, возле каких-то тел, накрытых брезентом. Сквозь просвет между деревьями мы увидели шеренгу солдат, копавших новую траншею в полузамерзшей земле. Мне пришла в голову мрачная мысль: это станет их домом. И, возможно, их могилой.

Время от времени мимо нас проходил солдат, бредущий в противоположном направлении.

— Идите так, как будто вы здесь свои, и они вас не побеспокоят, — сказала нам мисс Ястреб.

Некоторые бросали на нас любопытные взгляды. Но она была права: у них у всех были дела поважнее, чем пожилая дама и дети. Все, кроме одного солдата, не обращали на нас внимания. Он подошел к мисс Ястреб с горящими глазами.

— Никаких женщин и детей! — крикнул он, но когда он отвернулся, она положила руку ему на щеку и провела пером под носом, что было самым быстрым стиранием памяти, которое я когда-либо видел, а затем он постоял, моргая и ошеломленно поглядывая по сторонам, пока мы продолжили наш путь.

Тропинка стала ровнее, лес поредел. Мы прижались к краю поляны, где два солдата управляли массивной артиллерийской пушкой. Когда мы проходили мимо, один из них крикнул:

— Огонь на поражение! — и мы едва успели зажать уши руками, как раздался выстрел. Он сотряс землю и послал такую ударную волну по воздуху, что мое зрение на мгновение исказилось, но не прошло и минуты, как артиллеристы уже шутили и помогали друг другу закурить сигареты.

Мисс Ястреб взглянула на нас через плечо. Эддисон выглядел немного неуверенно, но другие мои друзья, которые имели дело с бомбами, падающими рядом с ними большую часть их жизни, казались такими же невозмутимыми, как и два артиллериста.

Мы пошли дальше.

Дорога начала опускаться, а затем сужаться, ее края постепенно расходились вокруг нас. Поцарапанная вывеска гласила: «КАТАКОМБЫ». Еще две, на английском: «ПОСТОЯННО ПРИСЕДАТЬ и ПОСТОЯННО НОСИТЬ ШЛЕМ».

Мисс Ястреб остановила нас.

— У вас в рюкзаках есть противогазы?

У нас не было.