Разрушение храма

Между тем в природе каждого человека, переданная, очевидно, генетическим кодом через головы поколений, живет острая потребность в неповторимых представлениях о родине, отчем доме, земле отцов… Как удовлетворить эту потребность? Чем заполнить ее, если она пустует, не желая принимать стандартных, конвейерных, крупнопанельных пейзажей и ландшафтов?.. Для какой-нибудь Бельгии или, скажем, Голландии это почти неразрешимая проблема. Там особенно не разгуляешься — землицы маловато. А у нас…

Он быстро встал, широко, до предела раскинул в стороны руки и, стоя спиной к Курганову и как бы пытаясь обнять сразу всю карту, прижался к ней и руками, и грудью, и лицом, стараясь одной рукой дотянуться до первой буквы «С», до Белоруссии, а второй — до буквы «Р», до самого Дальнего Востока.

Потом резко повернулся к Курганову.

— Понял мою идею? С урбанизацией жизни, с отмиранием представлений о родине только как о своей деревне, только как об ограниченном определенной местностью пространстве мы ничего уже не поделаем. Это тенденция времени, тенденция развития жизни. Но удовлетворить новые потребности нашей молодежи в представлениях о родине — о нашей большой Советской Родине с ее неповторимыми чертами, с ее огромными территориями — мы можем и обязаны. Каждое вступающее в жизнь поколение как бы заново, как бы впервые начинает познавать родину. Поколение нашей молодежи, вступающее в жизнь сейчас, весной 1954 года, будет с особенной новизной и остротой интересоваться своей страной — ты, конечно, понимаешь, о чем я говорю. И мы должны помочь нашему молодому современнику сформировать в своем сознании представления о понятии «родина» на новом, современном уровне развития жизни. Мы должны как бы заново познакомить поколение, вступающее в жизнь весной 1954 года, с Россией, Уралом, Украиной, Средней Азией, Закавказьем, Сибирью, Дальним Востоком… Мы должны на страницах нашей газеты проехать, проплыть, пролететь вместе с молодыми читателями по тундрам, пустыням, тайге, по равнинам и горам, по рекам и морям — на пароходах, лодках, плотах, оленях, верблюдах, лошадях, вертолетах, самолетах, машинах, тракторах. Мы должны «заразить» наших молодых читателей романтикой огромных просторов и масштабов нашего общего советского отчего дома, нашей новой общей социалистической земли отцов… Именно для этого я и позвал тебя к себе в газету, чтобы ты совместил четыре буквы на своем тренировочном костюме с четырьмя буквами вот на этой карте. Чтобы ты со своей силой, выносливостью, здоровьем, тренированностью начал бы ездить, летать, путешествовать по всей стране, ходить по тайге с геологами, зимовать с полярниками, плавать с моряками, летать с летчиками и писать, писать, писать обо всем этом на страницах газеты, вкладывая в свои очерки и корреспонденции все свои поэтические страсти, всю лирическую глубину, на какую ты только способен. Тебе сейчас двадцать четыре года, и молодые читатели нашей газеты должны понять, что с ними со страниц газеты разговаривает их ровесник, их сверстник. Они твою, а заодно и свою душевную свежесть и молодость должны ощутить, читая нашу газету. Ты с ними должен на их, то есть на своем собственном, языке со страниц газеты разговаривать. И все те открытия новых черт времени, которые ты будешь стараться сделать для наших читателей, вы практически будете делать вместе — ведь для тебя самого все это тоже будет в новинку: ну что ты вообще-то в жизни видел, кроме своих стадионов и бассейнов?.. Теперь понимаешь, для чего ты мне понадобился? Именно здесь, в нашей газете, могут по-настоящему пригодиться и проявиться твои качества поэта и атлета одновременно. Именно в этой газете твоя отданная спорту юность может помочь тебе подняться на новую, качественно более высокую творческую ступень. А расшаркиваться на приемах и любезничать с женами дипломатов, уж поверь-ка ты мне, многие могут.

Он снова вернулся за свой стол.

— Ну, как программка? Поинтереснее, чем считать яйца, которые дед Пахом украл на птицеферме, а?

Курганов, задумавшись, молчал.

15

Так жизнь Олега Курганова поднялась на новую, качественно более высокую ступень, на которой его спортивное прошлое (боксерское детство, легкоатлетическая юность и баскетбольное отрочество) не противоречило и не мешало его профессии, а, наоборот, очень во многом помогало ей.

Спортивная выносливость Курганова действительно делала его практически неуязвимым для усталости, утомленности, дальних поездок, напряженных перелетов и вообще всех прочих тяжестей кочевой журналистской жизни. (В любой поездке — на севере ли, на юге, в городе, в деревне — Курганов, по заведенной с четырнадцати лет привычке, начинал день с часовой зарядки-разминки: боксировал с тенью, метал камни, делал по тысяче приседаний и наклонов, «качал» брюшной пресс, растягивал стальной эспандер, который повсюду возил с собой, а заканчивал утро всегда кроссом и потом обязательно лез под ледяной душ или просто обливался из ведра около колодца.)