Разрушение в школе Прескотт

Я упираюсь локтями в колени, пока Аарон опускает руки на свои. Он весь трясется, в его глазах считается убийство. Он никогда не простит меня за это, но какая разница? Он не простил меня за то, что я попросил его бросить Бернадетт в десятом классе. Так какая разница теперь? Она никогда не будет по-настоящему принадлежать ему, не для себя.

— Бернадетт будет наша, — сказал я, используя только слово «наша», потому что парни — моя семья. Моя банда. Мы были здесь раньше, но Бернадетт — наше предисловие. Очевидно, она достаточно отчаянна, чтобы стать еще нашим эпилогом. Только… надеюсь, не нашим надгробным текстом. — Бернадетт будет принадлежать мне. — подчеркнул я, глядя Аарону в глаза.

Снаружи я, как всегда, спокоен. Внутри я черт побери горю.

Бернадетт, Бернадетт, Бернадетт.

Ее имя повторялось в моей голове, будто его зациклили, а мой член в джинсах стал твердым. Я сжимаю руки в кулаки, что Аарон заметил.

— Ты никогда не сможешь принять, что она вправду любила меня, — прорычал он, и моя улыбка превратилась в ухмылку маньяка. Вероятно, я показываю слишком много своих зубов.

— Я ревнивый, эгоистичный человек, Аарон Фадлер. И у тебя больше нет оправдания в невинности. Твои руки также в крови, твоя душа такая же темная, — Я пожал плечами и поднялся на ноги, потом повернулся к Оскару. — Запиши. — Я кивнул подбородком в сторону iPad, но он не подчинился, не сразу.

Я едва понимаю, что они еще какое-то время спорят вокруг меня, но не слушаю.

Вместо этого, попадаю в ловушку кошмара, которым наслаждаюсь годами. Тем, где Бернадетт смотрит на меня с ненавистью.

Как она смотрела, когда сегодня прошла мимо меня по коридору.

Как она смотрела в первый день школы.

Как она смотрела, когда я запер ее в своем шкафу.

Некоторые мужчины видят сны, когда спят. Некоторые живут в кошмарах, вне зависимости спят они или нет.

И если я не могу заставить Бернадетт увидеть меня настоящего, тогда, боюсь, я никогда не проснусь.

Меня вдруг осеняет, что я только что сказал, и из горла вырывается смех.

— Босс? — спросил Хаэль, скептично смотря на меня. Я встряхнул головой в его сторону и потер подбородок в раздумьях.

— Дискуссия окончена, — сказал я, позволяя своему голосу опуститься до опасного низко, что-то между мурлыканием и рыком. Как я и сказал, я не чувствовал страха, реального страха, с пяти лет. Я блять уверен, чувствуя его сейчас. — Бернадетт моя, или никакой сделки.

Я спрыгнул со сцены и хлопнул рукой по iPad Оскара.