Разрушенная

– …что его касается. – Я закатываю глаза и пробую другой подход: – Он из Ирландии?

– Это видно по его акценту, так что, пожалуй, я не выдам никакой тайны, если скажу «да». – Эйден замолкает в нерешительности. – ПБВ пользуется международной поддержкой, не только от Объединенной Ирландии. О том, что здесь происходит, они знают от тех, кого мы переправляем туда из Соединенного Королевства. Есть определенное международное давление, имеющее целью остановить нарушения прав человека. Вот почему атака лордеров на наши компьютерные системы была столь несвоевременной. Все зависло.

Я смотрю в окно. Почему люди в других, далеких от нас странах заботятся о правах человека, когда здесь едва ли не все предпочитают ничего не замечать?

– Думаю, не это самое важное. Главное – открыть людям глаза здесь. Показать им, что происходит в их собственной стране, у них под носом, чтобы мы могли сами все поправить.

– Важно и то, и другое. Но правда в том, что мы не в состоянии сделать все одни, пока власть целиком и полностью в руках лордеров. Иногда бывает так, что без помощи не обойтись.

Эйден сворачивает в небольшую деревушку и паркуется рядом с фургоном за административным зданием.

– Здесь мы расстаемся до завтра. Уверена, что хочешь это сделать?

– Да. Возможно, у нас с Ди-Джеем разные причины, но цель одна: узнать тайну моего происхождения.

– Будь осторожна. – Он как будто хочет сказать что-то еще, но дверца фургона со стороны водителя открывается и из кабины выходит незнакомый мужчина.

– Привет. – Он кивает, открывает заднюю дверцу и протягивает мне сумку. – Одежда. Переоденься. – Я машу рукой Эйдену и забираюсь в фургон.

Вскоре фургон уже катит по дороге, а я переодеваюсь в форму, похожую на ту, что носят горничные.

Комплектов было несколько, все разных размеров, один из которых подошел настолько, что вроде бы не должен привлекать внимание. Окон сзади нет. Едем миль, наверно, тридцать, потом сворачиваем на круговой съезд. Фургон останавливается, и я уже нервничаю. Что это за место? Я до сих пор не знаю, что буду делать. Если меня спросят о чем-то или…

Дверца открывается.

– Ну вот, красавица. Прежде всего ни о чем не беспокойся, все получится. Я доставлю тебя на место сегодня вечером, и ты останешься там одна до завтрашнего утра. Пальто и все остальное лучше оставить здесь.

Я снимаю пальто, достаю из кармана камеру. Может, ее стоило оставить в колледже, но что-то подсказывает, что она еще пригодится для разговора с доктором Лизандер. В форме есть карман, и я кладу камеру в него.

Потом иду за ним через подземную парковку к лифту. Ждем недолго, считаные секунды. Поднимаемся в кабине.

– Войти никто не должен, но, если кто-нибудь все же войдет, кивни и ничего не говори. Я сам управлюсь.

Я задерживаю дыхание, но лифт идет до назначенного этажа без остановок. Наконец кабина останавливается, створки расходятся. Мой спутник выглядывает наружу и жестом приглашает следовать за ним.

Выходим в роскошный холл. Поперек каждой двери – проводок.

– Что это?

– Электронная система безопасности. Комнаты проверены, убраны и опечатаны. Недавно. – Он открывает дверь в самом конце. Дальше – узкий коридор с небольшими дверцами по всей длине. Он считает их, останавливается. – Это люк техобслуживания в комнату твоей подруги. Обычно их используют для завтрака и всякого такого. Слушай очень внимательно. Открыть этот люк электронным способом невозможно, не включив при этом тревожную сигнализацию. – Он смотрит на часы. – Электроника отключится на одну минуту – больше нельзя, иначе сработает тревожная сигнализация. Этого должно быть достаточно, чтобы открыть люк и пробраться в ее комнату. Ты маленькая, а вот я пролезть бы не смог. В комнате устраивайся поудобнее – в шкафу есть одеяла и подушки. Твоя подруга прибудет между семью и половиной восьмого. Позаботься о том, чтобы не попасться на глаза, когда она войдет и когда принесут ее багаж. Поговори с ней и в восемь возвращайся тем же путем. Электроника отключится ровно в восемь на одну минуту. Вот тебе часы. Показывают ровно то же время, что и часы в отеле. Все понятно?

– Да, – говорю я, надевая браслет. Они – цифровые, показывают часы, минуты и секунды, пульсирующие на циферблате зеленоватым цветом.

Он смотрит на свои часы и торопливо объясняет, как работают люки техобслуживания. Говорит, чтобы я не трогала в комнате окна и двери – они все под сигнализацией.

– Пора. – Мой спутник дергает напоминающие мини-лифт дверцы люка. Я проползаю в небольшой бокс, пытаюсь открыть дверцу с другой стороны. Места мало, повернуться трудно, но у меня все же получается.

– Поспеши.

Проползаю дальше.

Дверца закрывается.

– Удачи, малышка. – Голос с другой стороны едва слышен.

Сердце колотится слишком быстро – провернуть весь фокус за минуту оказалось нелегко. Я сижу на мягком ковре в номере, предназначенном для доктора Лизандер, и уже жалею, что не задала несколько важных вопросов. Например, можно ли включать свет? И есть ли тут какая-нибудь еда?