Разрушенная

– У нее умер ребенок, и меня отдали ей как замену. Она не знает, откуда я взялась.

– Кто тебя отдал? – спрашивает Ди-Джей.

Я с натугой сглатываю.

– Ее мать. Астрид Коннор. Она – Инспектор по контролю за несовершеннолетними всей Англии. Стелла, моя приемная мать, – объясняю я Флоренс и Ди-Джею, – допускает, что Астрид могла взять меня из приюта, но это только предположение.

– Так вот почему ты разнюхивала насчет приюта, – говорит Флоренс.

Я киваю.

– Вот чудеса, – качает головой Ди-Джей. – Если это правда, почему им понадобилось засекречивать ДНК сироты? И потом, тебя же проверяли в школьном медицинском центре, почему же никто ничего не зарегистрировал?

– Вот вы мне и скажите.

– О чем еще ты нам не рассказала? – требовательно, словно на допросе, спрашивает Флоренс.

– Извините, что не хвастала своим сиротством, вас это устраивает? Может быть, родители не хотели меня и подбросили в приют. Не понимаю, почему это касается кого-то, кроме меня.

Эйден поднимает руку.

– Фло, Кайла права. Дело это личное. И она была не обязана что-то нам объяснять. Выбирать ей.

Не слишком-то большой выбор они мне сегодня оставили.

– А как по-вашему, что это все значит? – Я обращаюсь к притихшему Ди-Джею, в глазах которого словно мелькают отражения мыслей. Или это просто тигровые полосы?

– Не знаю. Но что-то подсказывает мне, что с этим следовало бы разобраться.

Опускаю голову. Стелла не требовала от меня обета молчания, но иногда никакие слова и обещания не нужны – ты просто понимаешь, что нарушил этот самый обет. Но как быть с остальными ее секретами? Я определенно обещала Стелле не рассказывать никому о том, что за убийствами стояла Астрид. Да и в любом случае, какая польза от этой информации для ПБВ без доказательств?

– Кайла? – Эйден кладет руку мне на плечо. – Ты в порядке?

– Она о многом нам не говорит, – бросает Флоренс.

– О чем еще?

Эйден просит остальных оставить нас наедине.

– В чем дело, Кайла? – спрашивает он, когда за ними закрывается дверь.

– Я не знаю, что делать.

– А я не смогу помочь, если ты будешь отмалчиваться.

– Это касается Стеллы. Она сказала мне кое-что еще – не о том, кто я такая, – но тоже кое-что важное. Вот только я обещала никому не рассказывать.

– Нелегкая дилемма. Скажу только одно: ты должна поступить так, как считаешь правильным сама. Следуй за тем, что подсказывает чутье. – Он похлопывает себя по животу, потом осторожно спрашивает: – А незнание кому-то повредит?

Я качаю головой:

– Нет, история старая. К тому же ее нечем подкрепить, кроме как слухами.

– И что, по-твоему, ты должна сделать?

– Думаю, мне нужно хорошенько обо всем подумать. А как это ты сделался таким отзывчивым да понимающим?

– Супергерой и должен быть таким, – поддразнивает меня Эйден, и я вспоминаю, что когда-то, давным-давно, назвала его так. Когда он нашел Бена в том тренировочном лагере лордеров: Эйден, супергерой, помогающий людям находить дорогих и близких.

Старающийся решать мировые проблемы.

Последнее еще никому не удавалось.

И все же я надеюсь, цепляюсь за ростки надежды, что у ПБВ получится исправить положение, не прибегая к помощи автоматов и бомб. Что Эйден и другие на самом деле что-то сделают.

Что мы что-то сумеем.

– Спасибо, – говорю я. – За все.

Его теплые глаза удерживают мои, и на мгновение мне становится трудно дышать. Потом он качает головой, отводит взгляд и зовет остальных.

– На сегодня достаточно, – говорит Эйден. Флоренс протестует. – Мы так не работаем; мы не лордеры. Кайла расскажет, когда будет готова… если будет готова. Ситуация для нас не критическая.

Роюсь в голове, ищу что-нибудь, что может помочь, и нахожу.

– Подождите. Минутку. Есть человек, который может знать кое-что о моей ДНК.

– Кто? – спрашивает Ди-Джей.

– Мой врач в больнице. Доктор Лизандер.

Эйден пристально смотрит на меня.

– Она была твоим врачом?

– Да. Доктор Лизандер говорила, что в бумагах я значилась как Джейн Доу, и хотя при рождении всех положено тестировать на ДНК, они там не знали, откуда я. Она сказала, что никакой другой информацией не располагает, но за ее словами скрывалось что-то еще. Доктор Лизандер никогда напрямую не лгала, но всегда играла словами.

– Доктор Лизандер, та самая, которая изобрела Зачистку, была твоим врачом? – уточняет Ди-Джей. – Интересно. Держу пари, это не было совпадением. Но почему она говорила с тобой о твоих документах?

– Мы вроде как подружились. Она рассказывала мне о многом таком, о чем ей следовало бы молчать. Нарушала правила, чтобы помочь мне.

– Нам нужно поговорить с ней.

– Она всегда под охраной, а больница превращена в настоящую крепость.

– Если мы доставим тебя к ней, сможешь это сделать? Выяснить, что ей известно о тебе?

– Конечно.

Эйден возражает, говорит, что доктор Лизандер работает на лордеров и, даже если мне кажется, что мы сдружились, это слишком опасно.

Я качаю головой:

– Она не выдаст меня. Никогда.

В машине, на обратном пути в Оксфорд, я сижу сзади, смотрю невидящими глазами, в окно. Размышляю о других «совпадениях».