Разрушенное святилище

— Есть несколько вопросов… — карла задумался. — Как это принято говорить?

Чародей Гроциус, к которому был обращен вопрос, пояснил, вложив в короткий ответ всю изысканность и витиеватость потомственного царедворца:

— Государственной важности.

Никто из собравшиеся не мог быть уверен до конца — на самом ли деле Ортегиан забыл эту формулировку (Трибун и правда подчас позволял выскользнуть из головы деталям и фактам, которые не считал важными), или же слегка подсмеивается над колдуном.

— Вот именно, — с превеликой серьезностью кивнул карла. — Подобно любым государственным делам, они скучны, длинны и совершенно бесполезны как для нас, так и для народа, однако если мы не станем ими заниматься, наша страна рухнет, а мы все окажемся под ее обломками… Знай я, сколь хлопотно быть Трибуном, остался бы чистить навоз в стойлах фениксов.

Он усмехнулся, и вот на сей раз всем было ясно, что это неправда.

Дверь распахнулась, с таким шумом и торжеством, словно с другой стороны ее высаживали тараном, по меньшей мере, человек восемь. Генерал Терранд вошел в парадную залу, на ходу просматривая свитки пергамента.

— Прошу прощения за то, что опоздал, сир.

Как любой человек, который извиняется не искренне, он делал это легко и без запинки.

— Новые донесения с границы с Курсаей.

Жрец Долабелла вскинул голову и спросил с таким видом, словно новости о грядущей войне касались только его лично, остальные же были здесь из пустого, праздного любопытства.

— Что сообщают? — спросил он.

Терранд взглянул на жреца с таким недоумением, будто этот вопрос ему задала цикада, случайно залетевшая внутрь.

Полудракон замер, словно споткнулся. Ему казалась нелепой сама мысль о том, чтобы отчитываться жрецу — вроде генерал и вошел-то в парадную залу только затем, чтобы предстать перед светлые очи Долабеллы и почтительно сообщать ему о событиях в стране.

Но и промолчать было бы неправильно, поэтому Терранд взглянул на Ортегиана.

Тот быстро пришел на помощь.

— В самом деле, друг мой, — произнес он, и своим мягким, порой едва слышным голосом тут же сгладил неловкость. — Нам всем здесь интересно, что сообщают ваши люди.

На самом деле, лазутчики подчинялись непосредственно Трибуну — как и соглядатаи, рыскающие по улицам городов в поисках шпионов. Однако Ортегиан великодушно подарил Терранду честь стать хозяином новостей.

— Послание из Ханрашского форпоста, — ответил полудракон. — Прислали только что, поэтому я и задержался.

— Это на прямой линии от нас до ущелья Мангориза, — пробормотал Трибун.

Он полузакрыл глаза, вызвав в памяти карту долины.

— Если курсаиты перейдут в наступление, их армия должна пройти через Ханраш.

— Да, сир.

— Хорошо…

Ортегиан перевел взгляд на военачальника.

— И что сообщают?

Долабелла был недоволен.

Трибун вел себя не так, как полагалось правителю. Он не проявил ни волнения, ни даже особого интереса к тому, что собирался сообщить Терранд. Тревожные новости из Ханрашского форпоста! Ведь это могло означать, что через пару колоколов вражеские войска атакуют один из приграничных городов.

Жрец не понимал, что беспокоиться не о чем. Будь новости и правда такими важными — Терранд сказал бы все с порога, не став извиняться за опоздание. Значит, речь идет о чем-то не очень срочном.

Но жрец не мог оценить таких тонкостей, и не умел делать из них правильных выводов, — отчасти оттого, что был в дворцовом окружении человеком новым, и еще не успел как следует изучить ни Терранда, ни Трибуна. Будучи правой рукой Гарквануса, он, однако, никогда не сопровождал его на подобные собрания — как и его нынешний помощник не пришел вместе с ним сегодня.

Долабелла хотел даже поторопить генерала, но делать этого не стал, поскольку тот вновь развернул пергамент.

— Странные существа появились на реке после рассвета, — произнес Терранд. — Черепахи с людскими лицами.

Крохотные пальцы Трибуна пробежали по его подбородку. Он всегда делал так, если напряженно думал о чем-то. Военачальник уже начал следующую фразу, но Ортегиан, вдруг быстро наклонившись вперед, спросил:

— Лица были у них вместо морд?

Терранд скрипнул зубами.

Он досадовал на себя за то, что не задал этого вопроса сам.

Наскоро пробежав глазами свиток еще раз, полудракон ответил:

— Лазутчик не сообщает. Надо ждать подробный отчет от командира форпоста.

— А это добрых четыре колокола, — пробормотал Трибун. — Досадно, досадно! Но что же, делать нечего, не ехать же нам самим в Ханраш. Продолжайте.

Долабелла поднял тонкую руку.

— Не понимаю, — произнес он сварливым голосом человека, который всю жизнь привык вещать людям высшую истину, сообщенную ему богами, — и вдруг столкнулся с тем, что не может разобраться в самых простых делах. — Где же еще может быть лицо у черепахи, если не на морде?

Ортегиан с раздражением обернулся.

Он простил Долабелле первую выходку — когда тот вмешался в его разговор с Террандом. Простил и забыл. Но жрец снова прервал разговор, и это уже выходило за всякие границы.