Разрушенный альфа (СИ)

— Ты приходил сюда раньше, — говорит она, когда он берет вилку.

— Так и есть, — соглашается он.

— Сколько раз?

— Всякий раз, когда я здесь. — Он не утруждает себя объяснением, что останавливался в городе всего один раз, и то не для юридической работы.

Ну, технически, он мог бы поспорить, что так оно и было.

— Ты приходишь сюда один?

— Да. Ты первый человек, которого я пригласил сюда поужинать.

Она выглядит задумчивой, ее тонкие брови нахмурены. — Ты часто ходишь в рестораны один?

Он не может сказать, написано ли это на ее лице сочувствием, но он в этом не нуждается и не заслуживает этого.

— Да. Я не против поесть в одиночестве. Обычно я не нахожу никого, с кем мне хотелось бы разделить компанию.

Кроме тебя, думает он.

Бри колеблется. — Хотела бы я это делать, — говорит она задумчиво. — У меня никогда не хватало смелости пойти в ресторан или кино одной.

— Теперь тебе не придется, — говорит он, слова выскальзывают сами собой.

Блядь.

Она прикусывает губу и обращает свое внимание на воду, медленно ее потягивая и отводя взгляд.

— Расскажи мне о своей статье, — говорит он, надеясь сменить тему, прежде чем она успеет обдумать его слова.

Она больше никогда не будет одна. Он не позволит ей остаться, но ей пока не нужно, чтобы реальность этого поразила ее.

— Серьезно? Ты хочешь услышать об этом? — ее голос звучит неубедительно.

Он поднимает бровь. — А почему бы и нет? Особенно если это причина, по которой ты бродишь по заброшенным тюрьмам в одиночку.

Чего она никогда не сделает снова.

— Потому что никто не спрашивает, — стыдливо признается она. — Я просто предположила, что это твой способ уговорить меня пойти с тобой на ужин.

Он хмурится, злясь на любого, у кого хватило наглости заставить ее чувствовать себя неполноценной. — Нет. Я искренне заинтересован в твоей работе и в тебе. Я нахожу тебя очаровательной.

Она качает головой и фыркает. — Я не понимаю почему, и я тебе не верю. — Она морщит лицо от разочарования, и он находит это очаровательным.

— Это прекрасно, — язвит он. — Я рад потратить время на то, чтобы убедить тебя.

Ее глаза ищут его, и он надеется, что то, что она находит, не пугает ее.

Наконец-то, она вздыхает. — Обычно я пишу о местных событиях, которые происходят в моем городе, и это не очень интересно. Например, на следующей неделе я буду брать интервью у владельцев салона по уходу за собаками, чтобы отпраздновать их торжественное открытие. Я только что провела конкурс садоводов, и, хотя это было весело, этого… недостаточно. Я хочу большего.

— Я люблю рассказывать истории. Я думаю, что история есть везде, как бы глупо это ни звучало. — Она нервно смеется, теребя край скатерти. — У каждого есть что раскрыть. Жизни других людей завораживают меня.

Ее глаза загораются, когда она говорит, и от этого у него перехватывает дыхание.

Он не осмеливается прерывать ее, не тогда, когда она, наконец, открывается ему.

— Одно из моих любимых ощущений — это когда люди понимают, что я собираюсь написать о них статью. Выражение их лиц, когда они понимают, что кто-то заботится о них настолько, чтобы запечатлеть их. жизнь… это те моменты, которые делают меня самой счастливой.

Он так чертовски влюблен в нее, что это смешно.

— То, что произошло в Грин Вудс, привлекло меня, — продолжает она. — Я не могу объяснить почему, но идея о том, что заключенный сбежал со своим социальным работником, звучит как какая-то извращенная история любви, которую я не могла игнорировать.

— И тебе нравятся извращенные любовные истории?

— Я имею в виду, пока это происходит не со мной, конечно. — Она пожимает плечами.

Слишком поздно для этого, думает он.

— Почему ты так уверена, что он просто не убил ее? Так думает большинство людей, — говорит он.

Это не то, что он обязательно думает, но он ей этого не говорит.

— Потому что есть так много неизвестных факторов. Они провели так много времени вместе, и этот тип отношений интимный, хотели они того или нет. И… он Альфа, а она Омега. Там должно было что-то быть.

Проблеск надежды шевелится в его груди, когда она продолжает.

— То, что он был убийцей, не означает, что он не был способен любить. А может, и нет. Я не знаю. Просто… Я думаю, что в этой истории есть что-то еще, понимаешь? Возможно, я просто веду себя нелепо, — усмехается она. — Кто знает?

— Может быть, ты просто начиталась слишком много мрачных романтических книг, — шутит он, хотя не находит ничего из того, что она сказала, смешным.

То, что он был убийцей, не означает, что он не был способен любить.

Будет ли она когда-нибудь чувствовать к нему то же самое?

Она смеется. — Да. Возможно. Откуда ты знаешь, что я увлекаюсь мрачной романтикой?

Дерьмо.

— Удачная догадка, — пожимает он плечами.

Это не имеет никакого отношения к тому факту, что он был в ее хижине прошлой ночью, изучая названия на ее полках.

— Но зачем приезжать сюда? — он давит. — Ты могла бы провести исследование дома, вместо того чтобы подвергать себя опасности.

— Я в не опасности…