Разрушитель клинка

Дом протиснулся между серо-коричневыми стволами и колючими ветками, его айонская мантия сливалась с красками осени. Даже золотистые волосы бессмертного не выделялись на общем фоне – они были того же оттенка, что и подлесок из увядающей травы и опавших листьев. Он присел, а затем лег на живот, чтобы проползти вперед и заглянуть за край холма.

Все это время Дом тихо молился, чтобы не увидеть знакомые тела, гниющие в доспехах Львиной гвардии или видэрийских накидках.

Аромат смерти казался подавляющим, от него слезились глаза. Дому хотелось развернуться и убежать, и вместе с тем никогда больше не двигаться, оставшись на этом самом месте. Лишь благодаря решимости ему удалось пересилить свой страх. А еще благодаря обещанию отомстить. Из-за этого Веретена умер Кортаэль. Лишь Домакриан мог убедиться, что его смерть была ненапрасной.

Храм остался таким, каким он его помнил, белые стены и белые колонны, пустая колокольня хранила молчание. Но ступени были покрыты коркой, окрашенной в цвет ржавчины. Дом знал, что это засохшая кровь. Трава на поляне исчезла, ныне вытоптанная тысячами ног. Все тела, которые могли лежать там, давно исчезли, рассыпавшись в прах. Почему-то так Дому казалось даже хуже, знать, что Соратники полностью уничтожены и от них не осталось даже костей.

Он проследил путь армии на другой стороне поляны, глядя на дорогу паломников, по которой много месяцев назад прошел Таристан. Дом вспомнил, как впервые увидел его, уверенно идущего мимо деревьев, и мерзкого Красного Мага рядом с ним. Теперь они оба были далеко, вместе с основной частью армии Пепельных земель.

Но Веретено осталось на месте, и его охраняли.

Дом почувствовал знакомый гул портала, воздух вибрировал, подтверждая его существование. Кожу бессмертного покалывало, волоски на затылке встали дыбом. Он не знал, ощущала ли то же самое армия мертвецов.

Трупы странно вышагивали в такт друг с другом, обходя храм неприступной стеной из железа и костей. Они шли по десять человек в ряд, медленно, но уверенно двигаясь вперед. Лишь несколько мертвецов с не до конца разложившейся плотью оставались вне колонны. Большинство сгнили до костей, которые теперь дребезжали, закованные в ржавые доспехи. Пока Дом наблюдал за шествием, один из них потерял конечность: сухожилие в районе плеча порвалось. Сдерживая очередной приступ паники, Древний стиснул зубы и принялся считать так быстро, как только мог.

* * *

– Больше тысячи.

Хотя храм был в десяти милях позади, Дом все еще чувствовал исходящий от мертвецов гнилой запах.

Он стоял лицом к костру и смотрел на пламя, позволяя танцующему свету успокоить охваченный паникой разум. Было легко забыться в прыгающих всполохах красного и желтого. Легче, чем встретиться взглядом со своими Соратниками и Осковко – они окружили его в ожидании новостей. Принц Трекии, выглядящий еще внушительнее в своих черных мехах, сцепил пальцы и задумчиво приподнял одну бровь.

Остальные члены его боевого отряда расположились среди деревьев и устраивались на ночлег в последнюю ночь перед наступлением. Воины привыкли спать без удобств и ни на что не жаловались. Дом не мог смотреть и на них. Ему не нужны были лишние призраки.

Корэйн обвела взглядом значительное количество солдат и наемников, изучая лес. Она не знала, каково это – нести такой вес.

– А сколько нас? – спросила она, глядя на Осковко.

Принц скривил губы.

– Три сотни.

Она стиснула зубы.

– И еще семь.

– И еще шесть, – резко возразил Дом. – Ты не станешь участвовать в битве.

Чарли вскинул брови и поднял испачканный чернилами палец.

– Вообще-то четыре. Вряд ли я смогу помочь вам в этом хаосе. И я не видел Вальтик с тех пор, как мы покинули Водин.

Дом шумно выдохнул, чувствуя, как непроизвольно дернулся его глаз. Ведьма постоянно куда-то пропадала, и никто из них не замечал, когда это происходило.

– Она появится, – пробормотала сидящая на камне Сигилла. Темурийка согнула мускулистую руку, и Осковко ухмыльнулся. Очевидно, воспоминания об их поединке были еще свежи в его памяти.

Корэйн не слушала их и поднялась с земли, оказавшись перед Домом. Она напоминала очень раздраженного кролика.

– Какой смысл во всех этих тренировках, если мне нельзя сражаться вместе с остальными? – возразила она.

Забыв о хороших манерах, Дом наклонился, чтобы посмотреть ей в глаза, и зарычал.

– Какой смысл остальным сражаться, если ты умрешь, Корэйн?

Она отпрянула, пораженная его резким тоном. Он тут же пожалел о своей выходке.

– Прошу прощения, но я против проявлений храбрости, – вздохнул бессмертный, дотрагиваясь до ее плеча. – Ничем хорошим это не заканчивается.

Корэйн нахмурилась и снова села.

Находившаяся по другую сторону костра Сораса подняла свою чашку.

– Самые разумные твои слова, Древний, – усмехнулась она, а затем сделала большой глоток, смакуя вино. Осковко сразу же налил ей еще из своего бурдюка, явно радуясь, что его усадили между убийцей и охотницей за головами.

А вот Дома это раздражало, хотя он не мог сказать почему.