Разрушитель клинка

Вздрогнув, Корэйн подняла голову и увидела, что Дом смотрит на нее сверху вниз, его глаза горели зеленым огнем. Она была слишком уставшей, чтобы испытывать облегчение, слишком разбитой, чтобы говорить. Бессмертный лишь мрачно кивнул, продвигаясь вперед через остатки бойни.

– Все закончилось? – пробормотала она, оседая в его объятиях.

В ответ он просто перекинул ее через плечо.

Оставшийся позади зал храма погрузился во тьму, вновь наполнившись тенями. Колокол молчал. Веретено исчезло, теперь закрытое, его золотой свет погас.

– Эндри жив?

Дом снова ничего не ответил. На этот раз Корэйн не стала сдерживать слезы, позволив горячей влаге течь на плечо Дома. Если он и почувствовал их, то не подал виду.

Прошли секунды или дни, Корэйн не знала.

Наконец Дом опустил ее вниз, позволив свернуться клубком у его ног. Она подняла затуманенный взгляд, ожидая объяснений от своего бессмертного опекуна, но вместо этого он понуро побрел прочь. Все поплыло перед глазами Корэйн, и она стала смотреть на землю перед собой. На этот раз ей хотелось упасть в обморок. Лечь и позволить тьме ненадолго овладеть ее сознанием. Веретено было закрыто, как и стена между ней и Тем, Кто Ждет. Она снова была в безопасности, хотя бы в данный момент.

Вместо этого ее зрение прояснилось, покрывающая голову пелена исчезла.

Серые облака неподвижно висели над головой. Прошел едва ли час. И Корэйн снова сидела на холме, глядя вниз на храм и поле битвы, как когда-то делала это с Чарли.

И она была не единственной, кто занимался тем же.

Среди деревьев лежали раненые с различными травмами. Некоторые стонали, но большинство сидели, обрабатывая порезы и раны. Трекийские мужчины с достоинством переносили боль, продолжая ухмыляться. Кое-кто даже мерился ранами. Обнаженный по пояс Осковко ходил среди своих людей, его ребра были обмотаны кровавым бинтом. Корэйн застыла, пытаясь осмыслить увиденное.

И тут позади нее раздался прерывистый вздох.

– У тебя получилось, – сказал кто-то, наполненный болью голос все равно прозвучал твердо.

Корэйн встала на колени и повернулась, сначала медленно, потом так быстро, что у нее закружилась голова. Когда зрение снова прояснилось, она ахнула и упала на руки.

– Эндри, – сказала она, подползая к нему на четвереньках. – Эндри.

Он лежал неподвижно, его голова была укрыта его собственной накидкой. Кто-то перевязал ему ногу и обработал порез на лице, счистив грязь со смуглой кожи.

Дрожа всем телом, Корэйн осторожно коснулась его щеки, надеясь, что не причинит ему боль. Она ощутила исходящий от его кожи жар, но не из-за лихорадки, а из-за напряжения. Последствия битвы все еще довлели над ним, как и над окружающим их пейзажем.

До того, как она успела отстраниться, Эндри взял ее руку и прижал ладонь к своей щеке.

– Корэйн, – прошептал он, закрывая глаза.

Его грудь, на которой все еще сияла синяя звезда, поднималась и опускалась в ровном темпе. Ни одна кровать никогда не выглядела такой манящей, ни одно одеяло не было таким мягким и теплым.

Истощение наконец взяло над ней верх, увлекая за собой. Единственное, на что была способна Корэйн, – это лечь рядом с раненым оруженосцем и положить голову ему на грудь, в которой непоколебимо билось сердце.

Сон быстро одолел девушку, но кошмары так и не пришли.

Глава 26 Отказываясь умирать

– Сораса —

После оставленного драконом кратера и армии скелетов Сораса Сарн больше не знала, во что верить. Ни один бог, которому она молилась, никогда не был настолько реальным. Даже сама Лашрин.

Сораса уставилась на свои ладони, разглядывая солнце и луну, нанесенные чернилами на ее кожу. Линии ее рук были не такими грязными, какими должны были быть после битвы, но, с другой стороны, у мертвецов не было крови. Когда нож проходил через их сухожилия и раздробленные кости, он выходил чистым. Даже учитывая годы, проведенные в Гильдии, и множество совершенных убийств, Сораса никогда не видела ничего подобного. Амхара никогда не имела дело с таким врагом.

«Что объясняет, почему Меркьюри проявил невиданную глупость и взялся за контракт на жизнь Корэйн. Он не знает, что ее конец станет его собственным, – подумала она. – Но, возможно, его можно заставить понять эту истину».

Она перевела взгляд с собственных рук на окружающий ее мир – гребень холма, нависающий над полем битвы. Пострадавшие лежали на земле, как выпавший снег, кто-то прислонился к деревьям, кто-то лег на землю. Большинство раненых достали из грязи, и только состояние нескольких было настолько тяжелым, что их нельзя было передвигать. Мертвых оттащили подальше от поверженной армии трупов, куда-то вниз по дороге паломников, ведущей к ручью. Осковко охранял своих павших солдат, занимаясь погребением, как и положено принцу и командиру.

Сораса была рада, что ей не пришлось делать то же самое.