Разум

— И вот, когда они уже должны поймать Грса и наказать, эта цыпка в него влюбляется и украдкой начинает с ним встречаться, обманывая своего жениха.

— А чем это кончается? — спрашивает приятель.

— Я не знаю, я еще до этого не дошел, — говорю я откровенно.

— Так ты еще не продумал все до конца? Что ж так? Начинаешь писать и не знаешь о чем? Как это кончится? — восклицает приятель. Ему таки удалось поймать меня с поличным — на шантаже. Я говорю:

— Из целого ряда концовок, которые предлагает сюжет, надо выбрать один, причем наилучший. Над этим приходится поразмыслить.

— А что ты делаешь, когда не пишешь, когда не знаешь, о чем писать? Собираешь материал? — исповедует меня приятель.

— Ага, — киваю.

Приятель улыбается и говорит:

— Выходит дело, когда вот так сидишь в корчме и разговариваешь со мной, то собираешь материал! Знали бы об этом люди, так боялись бы с тобой разговаривать. Но о том, о чем тебе скажу, можешь написать. Слушай.

Приятель заказал пиво и продолжал:

— Слушай, любопытно, что ты на это скажешь. Была у меня одна знакомая. Не то чтобы очень красивая, но в общем нормальная. Разведенка, детей не было. Часто на автобусе ездили вместе, и вот, слово за слово, ты ж меня знаешь, пригласила она меня к себе. Сидим это мы в кухне, я пью кофе, она нет. Беседуем, ты же знаешь, как оно, рассказывает она о своих делах, я киваю ей, соглашаюсь. Строю из себя скромного. Завечерело, собираюсь домой, а она — приходите, мол, еще. Ну, спустя время я и зашел. Сидим это в комнате, на креслах белые чехлы, чистота везде и порядок. Мы уже близко познакомились, она мне о себе все рассказала. Ну вот, начинаю я ее раздевать, а она чего-то ерзает, крутится, пересаживается с одного стула на другой — ну никак ее не раздену. Мне все это уже надоело, однако я смекнул: тут какая-то закавыка. Сделал вид, что сержусь. Сижу, кочевряжусь. А под конец она возьми да скажи мне, что бывший ее муж хоть и бросил ее, но иногда к ней захаживает. И был здесь — брякнула она — третьего дня, так что сегодня она не хочет со мной ничего иметь: ведь, если от этого случайно ребенок получится, она даже знать не будет, от кого.

— Это можно понять, — заметил я.

— Однако, — продолжает приятель, — все неправда была. Ее бывший муж жил в Тршинце и не приезжал к ней. А приходил к ней Бело Блезда, я недавно об этом узнал. И действительно у них родился ребенок. А теперь скажи мне, какого рожна эта женщина звала меня к себе?

— Понять не могу, — признался я.

— Если ты разбираешься в женщинах, объясни мне, почему она сперва заманивала меня в спальню, а потом изображала из себя деву Марию? Ну можно ли после этого верить женщинам?

— Может, она боялась, что этот хахаль бросит ее…

— Какой хахаль, Бело Блезда, ты что, не знаешь Блезду, этого футболиста? У него уже есть трое детей, а с этой, о которой тебе говорю, еще и другие дети, — кипит приятель.

— Может, рассчитывала, что, когда Блезде она надоест, ты у нее останешься, — говорю я с наивным упрямством. У приятеля порозовели уши, он пододвинул кружку и выплеснул пиво мне на грудь. Ушел без единого слова. Те, что краем глаза наблюдали за нами, скорей всего, сочли это нормальным завершением разговора. Но пан Прак от соседнего стола крикнул мне:

— Ты что с этим алкоголиком тары-бары разводишь!

Я заплатил за пиво и побрел домой. О Годжах забыл. Сел за письменный стол и занялся своим киносценарием.

Нет, подумал я, народ не заслуживает хороших фильмов, ему все равно нравится всякая пошлость и дешевка. Напрасно я ломаю себе голову — надо писать, ничуть не думая о совершенстве.

Пятнадцатая глава

«Когда Ганка Тлста объявила Грсу, что им надо обхитрить брата, но при этом обмазывала и Грса, выдавая за брата своего жениха, нашего героя охватили противоречивые чувства. И не потому, что они с Ганкой вознамерились обвести кого-то вокруг пальца: Ганка вдруг из труднодоступного объекта превратилась в западню. И это обеспокоило Яно Грса.

Если бы мы потрудились разглядеть Яно Грса с близкого расстояния, мы поняли бы, что его вовсе не занимают красоты курорта с его декоративными кустами, мимо которых он с Ганкой прогуливается. Глаза Яно тревожны, как глаза пса на привязи.

Ганка сообщает:

— Я договорюсь о встрече с моими братьями. За ужином скажу вам, где мы все встретимся, а там вы им и откроетесь, что ваши приставания были продиктованы не желанием пофлиртовать со мной, а большим чувством, что вы хотите на мне жениться.

— Но я уже женат, моя девочка, я не могу на вас жениться, — говорит Яно Грс, Дон Жуан из Жабокрек.

— Это как-нибудь уладим. Не хотите ли перейти на «ты»? — предлагает Ганка.

Глаза Яно увлажняются. Он поворачивается к девушке, целует ее и прижимает к своей атлетической груди. Ганка вздыхает:

— Раз уж мы на «ты», то пригласи меня в кондитерскую.

Они выходят на площадь. У Яно вдруг схватывает живот. Они вместе спешат к общественной уборной. Ганка ждет его у выхода, однако тщетно… Яно снова испаряется. Ганка, чуть спустившись по лестнице, заглядывает вниз, а потом медленно и задумчиво возвращается в отель.