Разум. Что значит быть человеком

Могут ли эти три аспекта человеческой жизни отражать некую общую почву интеграции? Способно ли внимательное осознавание быть тем самым интегрированным состоянием разума, где безопасная привязанность отражает отношенческое состояние интеграции, а префронтальная область — воплощенную интеграцию мозга?

Я не был знаком с практикой медитации и в ходе научной работы занимался исследованиями привязанности, поэтому Кабат-Зинн побудил меня самому попробовать медитацию внимательного осознавания. За следующие полтора года я прошел ряд тренингов, по итогам которых родилась книга «Внимательный мозг» — рассказ о том, как новичок (то есть я) знакомится с осознанной внимательностью. Еще мы с Джоном Кабат-Зинном и двумя коллегами, присутствовавшими на встрече Networker — Дианой Акерман и Джоном О’Донохью, — провели конференцию Mind and Moment («Разум и момент»), во время которой я обнаружил, что вопросов у меня все больше. Когда в Mindsight Institute я с учениками смотрю видеозаписи того мероприятия, меня наполняют энергия и ощущение, что это происходит сейчас. Неужели прошло более десяти лет? Во время просмотра помещение пропитывается чувством непосредственного участия, присутствия, которое мы испытывали там. Присутствие кажется каким-то вечным. И может быть, именно этому посвящена настоящая глава о значении времени для разума. Что в действительности означает прошлое и наше субъективное переживание времени?

Подзаголовок того мероприятия о разуме и моменте звучал так: «Нейронаука, осознанная внимательность и поэзия преобразований в повседневной жизни». Прошедшее событие продолжает питать меня глубоким чувством благоговения и признательности за меткие мысли Дианы — натуралиста и поэтессы; Джона, сделавшего буддийскую практику медитации приемлемым элементом работы по снятию стресса, и О’Джона (так мы прозвали О’Донохью, чтобы отличить его от другого Джона) — философа, поэта, католического священника и, по его словам, мистика, глубоко уважающего незримый мир вокруг нас. Мы решили сделать видеозапись той встречи доступной общественности в надежде, что она приблизит зрителей к этим способам изучения жизни и пробуждения разума. Однако прежде чем этим планам было суждено сбыться, О’Джон скоропостижно скончался. Когда я пишу эти слова, обращаюсь к его последней книге To Bless the Space Between Us («Благословлять пространство между нами»), вышедшей незадолго до его смерти, и перечитываю некоторые фрагменты, в том числе рассказ об отце и друге в разделе благодарностей. Словами об отце, Пэдди, О’Джон прекрасно выразил чувства, которые я испытываю по отношению к нему самому. «Его тихая способность присутствовать изменяла пространство, а мягкий взгляд был полон любви к незримому миру». Не скажу, что О’Джон был тихим, но в его глазах была умиротворенность, что-то одновременно манящее и вопрошающее. То, как он писал о своих отношениях с другом, который тоже умер молодым, выражает и мои мысли: «Я никак не ожидал, что смерть придет так скоро, и очень тоскую по нашим беседам, которые так и не состоялись».

Отношения глубоко формируют и преобразуют нас. В то время было ощущение, что с любовью и жизнью возникает что-то новое, глубоко волнительное. Когда я теперь размышляю об этом, вижу, что в новом тысячелетии и расширились мои профессиональные увлечения, и разум открылся новым горизонтам, которые я никогда до этого не представлял частью своей жизни. Личное было неотделимо от профессионального, субъективное переплеталось с объективным. Я целиком открылся для нового, возникающего за пределами моего понимания и власти. У меня было чувство, что лучше всего просто позволить этому происходить, открыть разум и не пытаться заставить жизнь идти в каком-то узко заданном направлении.

В первом десятилетии нового тысячелетия у меня завязались дружеские отношения с упомянутыми выше и другими чудесными людьми, и разум получил приглашение иначе взглянуть на то, кто мы такие, по-новому изучить и выразить тайну нашего бытия.

Во время этой декады я сблизился с Джеком Корнфилдом, который одним из первых перенес практику осознанной внимательности из Юго-Восточной Азии на Запад. Джек еще в 1970-х годах сделал медитацию прозрения, характерную для тхеравады — одной из школ буддизма, — доступной широким слоям американцев. Он был одним из первых учителей Джона Кабат-Зинна по этой медитации. Когда мы начали общаться и вместе преподавать, я поразился, как много объединяющего у этой 2600-летней традиции с ее культурными ценностями и медитативными практиками и у открытий межличностной нейробиологии. Совместная работа с Джеком постоянно побуждала меня изучать все новые, иногда пугающие сходства духовных практик и науки. Вскоре мы их рассмотрим.