Разум и чувство

– Переписка, – сказала Люси, пряча письмо в карман, – единственное утешение в долгие месяцы разлуки. Да, у меня, правда, есть его портрет, но у Эдварда нет даже моей миниатюры. Он говорит, что, если бы у него был мой портрет, ему было бы проще. Я подарила ему свой локон, когда он в последний раз был в Лонгстейпле, и он говорит, что на сердце у него стало легче, но портрет помог бы гораздо лучше. Вы, наверное, заметили кольцо у него на руке, когда он был у вас?

– Да, заметила, – ответила Элинор ровным голосом, твердость которого скрывала такую душевную боль и горечь, каких она еще никогда не испытывала. Она была потрясена, шокирована, уничтожена.

К счастью для нее, они как раз подходили к коттеджу и разговор оборвался. Посидев с ними несколько минут, сестры Стил вернулись в Парк. Элинор могла теперь свободно думать и страдать.

Глава 23

Элинор мало доверяла правдивости Люси, однако на этот раз по зрелому размышлению она не нашла причины заподозрить ее во лжи. У Люси не было никаких оснований для столь глупой выдумки. Истинность слов Люси подтверждалась множеством свидетельств и доказательств, а опровергнута могла быть только желанием Элинор, которая более не смела сомневаться, что все, услышанное ею, – правда. Эти двое, без сомнения, могли познакомиться в доме мистера Прэтта, а значит, и все остальное было неопровержимым и от этого невыразимо тягостным. Эдвард действительно гостил у кого-то в окрестностях Плимута, кроме того, он не мог скрыть своей меланхолии и горечи, когда говорил о неопределенности своего будущего. Его поведение с Элинор всегда было странным и противоречивым, но только сейчас оно получило правдоподобное объяснение. Сестры Стил обладали удивительно подробными сведениями о Норленде и всей их семье, а наличие миниатюры, письма и кольца – все это слагалось в доказательства, которые уже не давали оснований опасаться, что ее обвинения в адрес Эдварда несправедливы, а, наоборот, свидетельствовали о том, что он поступил с ней дурно. Ее возмущение таким поведением и негодование из-за того, что невольно стала жертвой обмана, первое время мешали ей думать о чем-нибудь, кроме собственной обиды. Однако вскоре она обрела способность думать и рассуждать. Намеренно ли Эдвард ее обманывал? Были ли его чувства неискренними и притворными? Пусть он действительно помолвлен с Люси, но произошло ли это по велению его сердца? Нет! Что бы ни было раньше, сейчас она в это поверить не могла. Его сердце принадлежит только ей одной. В этом она не могла обмануться. Пока они жили в Норленде, ее мать, сестры, Фанни постоянно замечали, что он оказывает ей внимание, так что она отнюдь не тешит свое тщеславие. Он действительно любит ее! Эта мысль довольно быстро ее успокоила, и у нее даже появилось искушение немедленно его простить. Разумеется, он виноват, очень виноват в том, что остался в Норленде уже после того, как почувствовал, что ее чувства к нему становятся все сильнее и сильнее. В этом ему нет и не может быть оправдания. Конечно, он ранил ее, но на какие страдания он обрек себя? Ее положение тяжко, а его тогда и вовсе безнадежно! Его неблагоразумие сделало ее несчастной, но лишь на какое-то время, себя же он навсегда лишил шансов что-нибудь изменить. Она со временем, воз можно, обретет покой, но он, что ждет его впереди? Сможет ли он найти с Люси Стил хотя бы подобие счастья? Сумеет ли он, несомненно испытывая нежные чувства к Элинор и вместе с тем обладая благородством, деликатностью и развитым умом, быть счастливым с такой женой, как Люси, – неграмотной, лживой, эгоистичной?

В юном девятнадцатилетнем возрасте часто не замечаешь недостатки предмета своей любви. Но с момента их знакомства прошло четыре года, и, если они проведены с пользой, Эдвард должен был стать более зрелым человеком и увидеть недостатки ее воспитания. В то же время Люси, проведя это время в далеко не высшем обществе и предаваясь легкомысленным занятиям, могла потерять ту простоту, которая прежде придавала ее красоте особую обворожительность.

Полагая, что Эдвард намерен просить ее руки, Элинор не сомневалась, что ему будет очень нелегко получить согласие матери на брак. Но даже трудно представить, какие препятствия станет та чинить, если избранная им невеста еще ниже по происхождению и, вероятно, обладает даже меньшим состоянием. Мысли об этих трудностях, если его сердце уже охладело к Люси, должно быть, не слишком угнетают его. Но как же печальна участь человека, который ожидает недовольство и враждебность близких с облегчением.