Разум убийцы. Как работает мозг тех, кто совершает преступления

Малолетние преступники оказываются в тюрьмах для несовершеннолетних, страшных местах, где неприятные инциденты, случаи аутоагрессии и нападения на сотрудников – обычное дело. Учреждения для несовершеннолетних гораздо хуже тюрем для взрослых, где большинство заключенных хотят спокойной жизни в обжитой камере. В качестве примера того, какой неблагоприятной может быть среда в тюрьмах для несовершеннолетних, можно привести дело Роберта Стюарта, которого я опрашивал перед судом и вынесением приговора. Его признали виновным в убийстве сокамерника по имени Захид Мубарек, который отбывал 90-дневный срок за кражу в магазине. В последнюю ночь в тюрьме он был в одной камере с Робертом Стюартом, который в прошлом совершил целый ряд разных преступлений. У заключенного были расистские взгляды, а у него на лбу – татуировка в виде креста с надписью R.I.P. Той ночью он взял сломанную ножку стола и нанес Мубареку удары по голове, от которых тот скончался. (Вердикт: умышленное убийство, пожизненное заключение. Минимальный срок отбывания наказания – 25 лет.)

Последующее расследование по делу об убийстве Мубарека выявило «поразительное число проблем», способствовавших смерти молодого человека. Переполненность тюрьмы и низкий уровень морали сотрудников сыграли ключевую роль в крахе этого учреждения. По моим наблюдениям, Фелтем часто не удавалось наставить несовершеннолетних преступников на правильный путь. Заключение, особенно на недолгое время, когда у подростков нет возможности пройти обучение или лечение, практически не помогает предотвратить возвращение к употреблению наркотиков и совершению преступлений. Это может спровоцировать состояние психоза и смертоносное поведение, которое часто ведет к помещению в психиатрическую больницу с усиленным наблюдением и постановке диагноза «шизофрения» (шизоаффективное расстройство).

В случаях психоза, сопровождаемого агрессивным поведением, нам часто приходится лечить пациента медикаментами без его согласия, при этом следуя четким правилам. Это один из самых сложных аспектов судебной психиатрии: принуждение к лечению того, кто этого не хочет. Мы делаем это, зная, что состояние 75 % пациентов улучшается благодаря терапии. У многих – но, к сожалению, не у всех – позднее происходит озарение (они осознают, что таблетки помогают). Однако принудительное лечение – это не то, что мы делаем с легким сердцем и без серьезных размышлений.

Основным компонентом терапии нарушения настроения при шизоаффективном расстройстве является стабилизатор настроения, например литий (или его аналоги) в сочетании с дофамин-блокирующими антипсихотическими препаратами, о которых я рассказывал в предыдущих главах.

Соли лития применяются в качестве проверенного анти-маниакального средства с тех пор, как их эффективность была доказана в ходе датских исследований, проведенных в 1950 году. В начале 1960-х годов, когда тетя лечилась в больнице Сент-Джеймс в Портсмуте, литий уже был доступен, как и первое поколение антипсихотических препаратов, таких как хлорпромазин [70]. Джорджина недавно сказала мне (более 50 лет спустя), что ей давали разные препараты, но от них не было никакого толку. Ее мучили мания заражения (мизофобия) и, конечно, чувство вины за то, что она задушила дочь.

После нескольких неудачных курсов лечения и безуспешных попыток самоубийства она с готовностью согласилась на психохирургию. Джорджина помнит, как обсуждала ее со своим психиатром. Она дала информированное согласие и перенесла две лоботомии с промежутком в несколько лет. Первая операция не принесла облегчения, но после второй ей стало гораздо лучше.

К моему удивлению, мне недавно удалось найти психиатра Джорджины, доктора Йена Кристи, бывшего медицинского директора двух психиатрических больниц и пионера беспрецедентных методов лечения. Доктор Кристи сказал мне, что в то время огромному количеству пациентов делали лоботомию и многим она шла на пользу. Кому-то не становилось лучше после операции, но он ни разу не видел катастрофических результатов. Врач сказал, что главным показанием для психохирургии был «сильнейший дистресс» в контексте психической болезни, и это, несомненно, описывает состояние Джорджины в тот период.

Когда тете делали вторую операцию, ее дочь Ханна была уже достаточно взрослой, чтобы навещать мать в больнице. Джорджина помнит, как испугалась и расстроилась девочка, увидев ее перебинтованную голову. Однако негативное влияние на нее оказали не только пугающие повязки. Джорджина слишком плохо себя чувствовала, чтобы проводить время с дочерью, поэтому у Ханны было расстройство привязанности, которое, как известно, влечет за собой проблемы во взрослой жизни.

Последующая карьера доктора Кристи иллюстрирует изменение отношения к психиатрическому лечению в 1960-х и 1970-х годах. Он стал пионером альтернативных подходов, которые до сих пор применяются в судебной психиатрии. В 1968 году Кристи и Дэвид Уоррен-Холланд основали терапевтическое сообщество в двух зданиях на территории больницы Сент-Джеймс в Портсмуте.