Разушенный мальчик (ЛП)

Пять штук, пятьдесят банкнот, обычная ставка за наезд на ничейного дилера. Если бы он держал свой поганый рот на замке из-за того, что нашёл подброшенное тело, которое он не должен был видеть, он бы дожил до второго дня рождения своей дочери на следующей неделе, а я бы сэкономил себе пять тысяч долларов.

Он этого не сделал, и его ребенку, вероятно, будет лучше. Он точно не стал лучшим отцом года, несмотря на его — анонимный — звонок в полицию.

Подняв взгляд, я вижу сестру, сидящую на кожаном диване у противоположной стены, ноги скрещены, руки тоже, выражение лица — вежливый интерес, когда Роман Торрес занимает место рядом с ней, протягивая руку, чтобы представиться.

Я все еще держу одну руку на пачке банкнот, другую на бедре, и эта рука сжимается в кулак, когда я вижу, как Сид и Роман пожимают друг другу руки, легкая улыбка украшает лицо Романа, на одной щеке появляется ямочка. Их контакт затягивается, и когда Сид наконец отстраняется, снова скрещивая руки, Роман наклоняется ближе, переплетая пальцы на одном колене.

— Передумал? — спрашивает Николас, сидя напротив меня, но я не отвечаю ему, глядя на Романа, моего водителя. Не личного. Для бизнеса. Поездки, транспортировка к местам убийств и обратно, иногда подменяет, когда кто-то из гонщиков выбывает.

Сейчас он здесь, ждет, чтобы доставить деньги моему новому наемнику. Нашел его в темной паутине, где все хороши, и у меня есть для него работа, если все пройдет хорошо. Он уже передал мне ценную информацию о 6. Почти слишком ценную, чтобы быть правдой, и иногда я думаю, а вдруг это кто-то изнутри. Но, опять же, это именно то, что мне нужно.

Но если Роман и дальше будет так смотреть на мою сестру, мне придется найти нового гребаного водителя.

Я вижу, как Николас крутится на диване, оглядываясь через плечо и наблюдая, как Сид смеется над тем, что говорит Роман.

— А, — говорит Николас, его голос низкий, — я вижу.

Он выдыхает, поворачивается обратно, но я все еще смотрю вперед, когда колено Романа ударяется о колено Сид.

Я собираюсь убить его на хрен.

— Я сказал ему, что она под запретом. Он просто любит поговорить, отпусти, — Николас убирает деньги из-под моей руки, и я выпрямляюсь, прижимая ладонь к бедру.

Это моя левая рука, и она начинает дрожать.

Марихуана выветривается, а мой вейп в машине. Я не планировал оставаться здесь надолго. У меня есть несколько клубов, и я время от времени наслаждаюсь скандалами, но я думал, что приду к Николасу, разберусь с этим куском дерьма дилером, а потом отвезу Сид домой. Тем не менее, под грохот басов, доносящийся из двери задней комнаты — Fuck You by Yo Gotti — и зелено-голубых огней, пробивающихся сквозь щель в двери, я уже почти подумал, сможем ли мы с Сид насладиться этой ночью.

Я был бы не против, чтобы ее прекрасная задница танцевала у меня на коленях.

Но теперь я думаю, что мне придется вызвать бригаду уборщиков, чтобы убрать кровь Романа с моей мебели.

Я встаю, Николас тоже, завязываю резинку вокруг купюр и бросаю их в черный пакет на диване. Он делает шаг в сторону, пытаясь закрыть мне вид на Романа и сестру, но я выше его, так что ничего не выйдет.

Я бросаю взгляд на дверь и вижу, что мой вышибала тоже смотрит на них.

Все знают, что моя девчонка вне зоны доступа. Николас не должен был говорить ему об этом.

Но теперь Роман хочет поиздеваться надо мной.

А я не в том настроении, чтобы со мной возились.

Я сжимаю пальцами пистолет на бедре, но не думаю об этом. Вместо этого я продолжаю смотреть на него, закатывая рукава рубашки до предплечий.

Я вижу, как Сид поворачивается ко мне, ее серые глаза настороженно следят за мной, а Роман-обиженный все еще говорит ей на ухо. Она убирает челку с лица, поднимает подбородок, вскидывает бровь, как бы спрашивая меня, какого хрена я делаю.

Она знает, какой я. Как никто другой в мире, она знает меня. И теперь, когда она наконец-то здесь, со мной по своей воле, она должна знать, что я не позволю какому-то мальчишке с кольцом в носу все испортить.

— Да ладно тебе, Джей, — пробормотал Николас себе под нос. — Успокойся.

Я игнорирую его, когда рука Романа касается руки Сид, и она дергает головой в его сторону, ее глаза сужаются в щели, глядя на то, как он прикасается к ней.

Это моя девочка.

Но я не буду ждать, пока она откроет свой хорошенький ротик, чтобы сказать ему — отвали. Я обхожу стол и Николаса, пересекаю комнату в несколько шагов, руки в карманах.

Роман продолжает говорить, но когда я стою прямо перед ним, он поднимает глаза, его пальцы все еще обхватывают предплечье Сид, оголенное под ее черной майкой большого размера, под которой виднеется лаймово-зеленый лифчик.

Его угольные глаза, на тон темнее, чем у нее, расширены от удивления, но он все еще не убирает свою чертову руку. Он обычно занимается поставками на заднем дворе клуба, и мне его порекомендовал парень, который работает под началом Николаса. Я знаю, рационально, что он не очень хорошо меня знает.