Разушенный мальчик (ЛП)

— Я боюсь, что ты уйдешь, — я едва дышу от такого признания, тем более что она не произносит ни слова. Она — единственное хорошее, что было в моей жизни. Единственное, что делает все это… терпимым. — Я так боюсь, что ты снова сбежишь.

Она продолжает цепляться за меня.

Но она не говорит ни слова.

Как будто она собирается сделать именно это.

Бежать.

На пассажирском сиденье машины Мава я затягиваюсь сигаретой, наблюдая, как огонек ярко светится в темноте ночи, которая становится еще темнее из-за незаконно тонированных окон. Зажав окурок между большим и указательным пальцами, я выбрасываю его в щель в окне и слышу, как Маверик насмехается.

Повернув голову и выдохнув через нос, я вскидываю бровь в немом вопросе, пока он смотрит на меня.

Я пытаюсь отпустить это. Гнев, который я чувствую, когда смотрю на него. То, что он сделал со мной. С нами.

Он держит одну руку на руле Ауди гораздо менее заметном, чем Макларен, а другую на рычаге переключения передач, хотя мы уже час как припарковались возле этого гребаного дома.

И, вероятно, никуда не поедем еще как минимум час.

— Ты не должен оставлять свои ДНК повсюду, — бормочет он, поворачивая голову к окну, из которого я только что выбросил сигарету. — И ты не должнен курить в моей машине.

Я секунду смотрю на него, его светло-голубые глаза жутко яркие даже в темноте. Затем я поднимаю бедра и тянусь за ним, доставая что-то из заднего кармана своих черных джинсов.

Снова опустившись на сиденье и помахав маленьким пакетиком, чтобы он мог его видеть, я говорю: — В таком случае, я просто затянусь дорожкой.

Пожав плечами, я начинаю открывать пакет, но он выхватывает его у меня из рук и бросает в карман двери со стороны водителя, не сводя с меня глаз.

Гнев проносится по моим венам, потому что мне действительно нужно это дерьмо, но прежде чем я успеваю что-то сказать, он рычит: — Слушай внимательно, Люци, черт возьми, — он скрещивает обе руки на руле, отрывая взгляд от меня и глядя на кирпичный дом в стиле ранчо, который мы припарковали через две двери в конце сонного пригородного тупика. — Тебе, блядь, нужна помощь, — он не смотрит на меня, когда произносит эти слова, отчего мое горло словно сжимается.

Как будто он имеет в виду то, что говорит. Суровая правда, с которой он предпочел бы сейчас не сталкиваться.

Я смеюсь, хриплый звук, лишенный юмора. Проводя ладонями по джинсам, я смотрю на входную дверь дома, за которым мы тоже наблюдаем. Здесь живет человек, обладающий большей информацией, чем ему следовало бы. Он взломал брандмауэр, в который не должен был попасть. Работает на техническую компанию, которая может помочь распространить информацию, которую он не должен был видеть.

Очевидно, что сегодня он умрет.

Но 6 нужно, чтобы его привезли, чтобы они могли выяснить, кому он что сказал.

Бросив быстрый взгляд на часы на центральной консоли, я вижу, что уже почти три часа ночи.

После этого дерьма мы должны были встретиться в Санктуме на Совете.

Я верну кокс у Маверика, даже если для этого мне придется сломать ему нос.

— Мне не нужна помощь, — бормочу я, сжимая руки в кулаки и думая о шраме в форме буквы Х на моей ладони. Она мне нужна. Я не произношу последние слова, потому что он уже знает. Он тоже знает, что чем дольше я буду без нее, тем больше вероятность того, что Джеремайя убьет ее, моего гребаного ребенка или… еще хуже.

Сделает ее своей.

Но мои братья не позволят мне пойти за ней. Вытащить ее хорошенькую маленькую задницу из его особняка на окраине Александрии. Я знаю, они не хотят начинать войну с Орденом Рейна. Нравится им это или нет, но он контролирует большую часть подпольной преступности в этом городе. Но более того, они не позволяют мне, потому что сейчас, по их словам, ей лучше с ним. Они думают, что я сошел с ума.

Я потерял его давным-давно.

И все же, я должен ждать до Игниса. Через четыре недели, когда мы больше не сможем ждать.

Этого, блядь, не случится.

Маверик закатывает глаза и поворачивает голову ко мне, но прежде чем он успевает заговорить, его телефон звонит через динамики, заставляя нас обоих вздрогнуть.

— Черт, — ругается он себе под нос, отвечая на звонок, сидя за рулем. Я вижу имя Элайджи на консоли приборной панели и откидываю голову назад на сиденье, поворачиваясь, чтобы посмотреть в окно.

— Что случилось? — тихо спрашивает Маверик.

— Отправляйтесь в Санктум, — раздается в машине глубокий голос Элайджи.

Маверик уже заводит двигатель, ставит машину на передачу, но все еще говорит: — У нас нет ни хрена. Что происходит?