Развалины часовни

Машенька терпеливо выжидала, пока бабуля закончит свою гневную тираду, а потом сочла нужным напомнить:

— Ба, завтра выходной, ты забыла.

— Точно, выходной. Ну, пусть живет до понедельника.

Бабушка умолка. Она как будто забыла, зачем пришла в детскую комнату, и Машенька решила воспользоваться ее внезапным замешательством.

— Бабушка-а!

— Аюшки?

— Ну, расскажи мне сказку!

— Сказку? Да про что?

— Ну, про Красную Шапочку или про кого-нибудь другого.

Бабушка задрала кверху очи, задумалась.

— Сказку… Ну, ладно. Жил-был добрый-предобрый волшебник. Жил он в тридевятом царстве, в тридесятом государстве…

— Где?

— На Колыме. Не перебивай. Вот, и был этот волшебник такой добрый, что даже самому тошно было. Иной раз сядет он перед зеркалом, смотрит на себя и весь как квашня по стулу расползается. Во-от. И ходили к нему люди разные, просили сделать им какое-нибудь доброе дело, а он и рад-радешенек — квашня ведь. То машину кому-нибудь подарит, то чемодан долларов сделает.

— Чемодан чего?

— Фантиков волшебных, зеленых таких. Ты будешь слушать или будешь перебивать все время?

— Я буду слушать.

— Ну вот. Ходили к нему, значит, всякие люди, ходили, и вдруг надоело доброму волшебнику задарма работать. Повесил он у себя над крылечком табличку и написал в ней, что он больше не добрый волшебник, а частный предприниматель. Стал, значит, добрые дела за денежки делать, олигарх недорезанный, гнида, падла…

Увлекшись, бабушка не заметила, что глаза внученьки стали похожи на два больших блюдца из подарочного сервиза. Кровавая история о массовых арестах добрых волшебников в интерпретации бабушки уже долетала до детских ушей, но девочка так и не смогла понять, о чем все-таки идет речь. Взрослые иногда бывают такими странными.

— Ну, значит, — продолжала бабушка, — стал он бизнесменом, отгрохал себе большой офис, по вечерам стал в него девок водить и, короче… в общем… так…

— Ну, а что же было дальше?

Бабушка замешкалась. Она не знала, что было дальше. По ее здравому рассуждению, доброго волшебника потом застрелил серый волк из другого леса, но стоит ли рассказывать об этом маленькой девочке? Вряд ли.

— Ба! — торопила внучка.

— Короче, Марья, не вышло у него ничего, у этого Копперфилда.

— Как это?

— Разорился, потому что халява никогда до добра не доводила. Все, сказочке — конец. Спи! А мне надо еще папу твоего дождаться. Где-то он у нас сегодня загулял.

— У доброго волшебника?

— У доброй феи в короткой юбке и с ногами от коренных зубов!

Машенька, как обычно, ничего не поняла.

— Ба, а спой мне песенку.

— Если спою — будешь спать?

— Буду.

— Ну ладно. Кхм! «Она-а была-а актри-исою-у, но абсолютно лы-ысою-у»… Достаточно?

— Ну что ты, ба, ты же только начала.

— Да неохота мне петь. Ты лучше скажи, собираешься сегодня спать или нет?

— Собираюсь. Дай мне конфетку, и я усну.

— Ага, щас! Ты ее опять своему прожорливому Сон-старику скормишь. И так каждый вечер половину ужина ему отдаешь. Кто тебе только эту бредовину подсказал? Папуля твой любимый?

— Баба, не надо!

— Ладно, Манька, спи уже давай, некогда мне с тобой возиться.

— Ну, ба…

— Долго ты мне еще нервы трепать будешь?! Спи, а не то возьму ремешок и пройдусь по срамным местам.

— А где «срамные места»?

— Где, где! В… А, согрешишь с тобой! Сама узнаешь, когда вырастешь. Спи!

— Ну, мне не хочется.

— Спи!

Шлеп! Шлеп!

— Спокойной ночи, Машенька. Бабушка устала, бабушка пошла принимать лекарства.

Она ушла, закрыв за собой дверь. Из кухни еще очень долго доносилось ее пение: «А я такая, блин, такая, растакая… Мадам Брошкина!»…

Маша снова одна, и ей по-прежнему не спится. Плачущий месяц скрылся за тучами. Наступила еще одна ночь, девочка снова оказалась предоставленной самой себе. Что ж, ей не привыкать, тем более что она почти не чувствовала себя одинокой, если ее навещал Сон-старик, добрый ночной волшебник, совсем не похожий на того чудака, который раздавал волшебные зеленые фантики. Он появлялся почти каждую ночь, рассказывал интересные истории, навевал красивые сны, а под утро исчезал, слопав свежую булочку с маком. Сегодня он немножко задержался, но он обязательно появится. Нужно только позвать как следует.

— Сон-старик! — сказала девочка, приподнявшись на локтях. — Сон-стари-ик!

Никакого ответа не последовало, но Маша почувствовала, что он уже здесь.

— Сон-старик, покажись!

Тюлевые занавески, прикрывавшие окно, дрогнули. Машенька улыбнулась.

— Старичок ты мой… Ну, где ты? Заходи!

Сон-старик зашел.

Через открытую форточку просочилось сопровождаемое тихим хрустальным перезвоном бледное туманообразное облако. Его можно было увидеть только в темноте и только глазами ребенка. Бабушка никогда его не видела.

Облако немного повисело над подоконником, затем передний край вытянулся и стал похож на руку с толстой мясистой кистью.

— Привет, Сон-старик, — зачарованно глядя на это представление, промолвила Маша. — Заходи, поболтаем.