Разведчик Линицкий

Впрочем, Родина оказалась не такой приветливой, как Леониду Линицкому казалось из его эмигрантского далека.

С момента начала работы Леонида Линицкого на советскую разведку и до момента его освобождения из тюрьмы в Сремских Карловцах в Москве многое поменялось. Самое главное, сменилось руководство ОГПУ (был репрессирован и затерялся в гулаговских островах бывший начальник разведотдела 13-й армии, который и рекомендовал Леонида Леонидовича для работы на Советский Союз), да и само ОГПУ кануло в Лету: с 10 июля 1934 года на базе ОГПУ было создано Главное управление государственной безопасности – структурное подразделение НКВД СССР, основными задачами которого были: борьба с государственными преступлениями, в том числе с изменой Родине, шпионажем, контрреволюцией, терроризмом, диверсиями, вредительством; охрана государственной тайны; пресечение государственных преступлений; выполнение спецзаданий правительства СССР по обеспечению государственной безопасности и общественного порядка. В 1936–1937 годах «в целях усиления борьбы с подрывными действиями империалистических разведок и более интенсивного использования оперативной техники для решения контрразведывательных задач» в ГУГБ были образованы оперативно-технический и контрразведывательный отделы. За внешнюю разведку отвечал 7-й (Особый) отдел ГУГБ.

К моменту прибытия Линицкого в Москву Особый отдел возглавлял Сергей Михайлович Шпигельглас (оперативный псевдоним Дуглас) – та еще штучка. Во второй половине тридцатых годов он отвечал за особые, так называемые «литерные операции», среди которых, в частности: убийство во Франции бывшего резидента ИНО ГПУ в Стамбуле, перебежчика Георгия Агабекова в 1937 году, неудачная попытка убийства Льва Троцкого в том же году, похищение в Париже при содействии Николая Скоблина председателя РОВС генерала Евгения Карловича Миллера; наконец, убийство в Испании самого Скоблина, труп которого так и не был никогда найден, а известные версии убийства противоречат одна другой. Да и убийство в Роттердаме в мае 1938 года лидера Организации украинских националистов (ОУН) Евгения Коновальца также на его совести.

Впрочем, и сам Шпигельглас в том же 1938 году попал под каток сталинских чисток – осенью он был арестован по обвинению в «сотрудничестве с иностранными разведками и участии в троцкистском заговоре в НКВД» и 29 января 1941 года расстрелян на печально знаменитом полигоне «Коммунарка» в Подмосковье.

Но пока Шпигельглас был на коне, он лично и допрашивал Линицкого.

– Как получилось, что вы оказались в эмиграции?

– Я уже объяснял это и подробно все описал в автобиографии. Меня, тяжело раненного, с раскроенным черепом отправили в госпиталь в Севастополь. При этом мне удалось незаметно уничтожить секретный документ, который предназначался для товарища Блюхера и был спрятан в подошве моих сапог. Когда же выяснили мою фамилию, сомнений в том, что я свой, белогвардеец, ни у кого не оставалось. Таким образом, я оказался на одном из кораблей, отплывавших в Турцию. Когда же я перебрался в Югославию, тотчас же пытался установить связь с Родиной, с Москвой, но удалось это лишь спустя десять лет.

– Какие наставления вам давал ваш дядя, белогвардейский генерал, перед тем как вы стали резидентом советской разведки? – Шпигельгласу показалось, что он нащупал ниточку, благодаря которой он может раскрутить весь клубок.

– Товарищ Шпигельглас, благодаря моему дяде мне было легче войти в доверие к верхушке РОВС и НСНП. К тому же мы с ним в последние годы практически не виделись. Если честно, я даже не знаю, чем он занимался в последние годы перед моим арестом.

– Как получилось, что вы провалились на таком пустяке? Зачем нужно было вскрывать сейф Пепескул?

– Во-первых, она была казначеем НСНП, у нее в сейфе могли быть бумаги с ценной информацией. Во-вторых, как вам известно, операцию затеял мой помощник Шкляров, не поставив меня в известность, а среди исполнителей операции оказался один из осведомителей тайной полиции.

Шпигельглас что-то помечал в своем блокноте, задал еще несколько вопросов, наконец, закрыл блокнот, прихлопнув по нему ладонью.

– Хорошо! На сегодня достаточно. Возвращайтесь в гостиницу, когда нужно будет, я вас вызову снова.

Линицкий жил в гостинице «Якорь», находившейся на улице Горького, 125, где в то время жили в основном иностранцы, сотрудники Профинтерна и Коминтерна. В это время как раз расширяли улицу Горького, что создавало некоторые неудобства для граждан, но на это особо не пеняли, понимая, что все делалось во благо города.

Линицкого проверяли целый месяц.