Разведчик Линицкий

Но в то время ситуация в стране менялась довольно быстро. И вот уже Шпигельгласа на посту начальника внешней разведки сменил некто Зальман Исаевич Пассов, старший майор государственной безопасности, уже 23 октября 1938 года арестованный по обвинению в антисоветском заговоре. А заместителем у него стал Павел Анатольевич Судоплатов. Тот самый Судоплатов, которому в 1935 году удалось внедриться в ближайшее окружение руководителей Организации украинских националистов (ОУН) в Берлине с тем, чтобы по личному приказу Сталина ликвидировать лидера ОУН Евгения Коновальца, что и было сделано 23 мая 1938 года весьма оригинальным способом: было известно, что Коновалец – большой любитель сладостей, эта слабость его и погубила – Судоплатов передал ему в ресторане роттердамской гостиницы «Атланта» замаскированную под коробку конфет бомбу. А в 1940 году Судоплатов вместе с Наумом Эйтингоном (тем самым, который нередко выручал деньгами семейство Скоблина-Плевицкой) возглавил операцию «Утка», в результате которой был убит в Мексике Лев Троцкий.

Именно Судоплатов в основном и общался с Линицким. Именно Судоплатов в начале августа 1938 года при очередной встрече сообщил Леониду Леонидовичу:

– Проверка завершена. Ваше поведение признано безупречным. Поздравляю с блестяще выполненным долгом перед страной.

– Служу Советскому Союзу! – Линицкий в первый раз произнес эту фразу и почувствовал, как по его телу разлилась теплота от ощущения, что вся его жизнь на чужбине прошла небесцельно.

Они пожали друг другу руки, при этом Судоплатов по лицу Линицкого понял, что того мучает какой-то вопрос.

– Вы о чем-то хотели спросить, Леонид Леонидович?

– Так точно, Павел Анатольевич.

– Спрашивайте.

– Меня интересует судьба моей мамы. Что с ней? Где она?

Судоплатов тяжело вздохнул. Он понимал, что рано или поздно придется отвечать на этот вопрос, и был готов к нему.

– Надежда Петровна Линицкая была арестована в прошлом году и тройкой ОСО приговорена к расстрелу как несознавшаяся польская шпионка. Приговор приведен в исполнение в двадцать четыре часа.

– Но мне была обещана забота о ней, а не…

– Леонид Леонидович, товарищ Берия не может отвечать за поступки врага народа Ежова. И давайте закроем эту тему.

– Но я могу хотя бы добиваться ее реабилитации?

– Разумеется!

– Спасибо и на этом! И еще один вопрос.

– Пожалуйста!

– Каковы планы руководства в отношении меня?

– Вам будет предоставлен отдых для реабилитации. Поезжайте в санаторий в Сочи…

– Я без жены не поеду!

– Разумеется, вы поедете туда с Екатериной Федоровной, – улыбнулся Судоплатов. – Руководство санатория уже поставлено в известность.

– Благодарю! А что потом?

Судоплатов снова вздохнул.

– О вас было доложено товарищу Берии, нарком же доложил самому, – Судоплатов глазами показал вверх. – И там было решено зачислить вас в резерв внешней разведки.

По лицу Линицкого пробежала тень недовольства, но Судоплатов попытался его успокоить.

– Временно! Но вы же дипломированный врач?

– Так точно!

– После отдыха возвращайтесь в родной Харьков, к семье, и работайте по своей основной специальности. Если вы нам понадобитесь, мы вас всегда найдем.

Судоплатов снова протянул руку Линицкому, и Леонид Леонидович понял, что на сей раз разговор окончен.

При этом никакой – ни материальной, ни моральной – поддержки ему не было оказано. Да оно и понятно, в центральном аппарате внешней разведки не оказалось ни одного сотрудника, кто мог знать о его работе в Югославии. Многие из них также оказались «шпионами» и были ликвидированы.

2.

Буквально на следующий день, 14 августа 1938 года, из Москвы в Харьков, на улицу Свет Шахтера, 6/2, где в 19-й квартире жила Екатерина Федоровна с детьми и матерью (организм Фёдора Ардальоновича Дракина не выдержал испытаний и треволнений последних эмигрантских лет – и спустя два года после возвращения в Россию он умер), Линицкий отправил открытку:

«Милая и родная моя Катенька, немедленно же пойди в какую-нибудь клинику и возьми врачебное свидетельство о том, что тебе не противопоказана поездка в Сочи на “Ривьеру”. Около 10 сентября мы туда с тобой вместе двинемся. Завтра, вероятно, вылечу к тебе самолетом. Да, свидетельство пошли в адрес Зинаиды Семеновны. Поторопись. Целую тебя, детишек и всех крепко. Твой Леонид».

Впрочем, самолет пришлось отложить. Линицкого задержали в Москве еще на два дня. И лишь 16 августа он наконец выехал в Харьков поездом. На следующий день на вокзале его встречало все семейство: жена, дочь, сын, повзрослевшие за время его отсутствия, и теща Мария Николаевна, сильно сдавшая после смерти мужа.

Сочи встретил Линицких жарой и синим морем. Тогда город только становился всесоюзным курортом и здравницей, потому отдыхающих было еще не так много.

Линицкие приятно улыбались и щурились от солнца, вдыхая свежий, пропитанный морской солью и йодом воздух. Большой чемодан с вещами Леонид Леонидович переложил с одной руки на другую и, слегка оттопырив локоть левой руки, взглянул на жену:

– Ну, Катенька, вот мы и в Сочи. Пойдем?