Разведчик Линицкий

– Пожалуй, я зачислю вас в число воспитанниц, но… – Наталия Корнелиевна подняла вверх указательный палец правой руки в тот самый момент, когда мать с дочерью счастливо переглянулись. – Но хочу предупредить сразу и вас, Екатерина, и вас, мадам. В моем институте весьма строгий режим. Жить будете в общежитии вместе с остальными воспитанницами, из стен института выходить запрещено. В случае приезда к вам родителей встречаться будете в салоне. В город выходить на прогулку можно только попарно. На занятия воспитанницы также ходят попарно в местную гимназию – до обеда там занимаются сербские дети, после обеда мы. Надеюсь, со следующего года мне удастся выхлопотать у Министерства просвещения разрешения вывозить воспитанниц летом на дачу на море.

Последние слова начальницы гимназии скорее предназначались для матери, нежели для дочери, и Мария Николаевна это поняла и благодарственно кивнула, а затем решилась спросить:

– Когда Катя может приступить к занятиям?

– Да вот с завтрашнего дня пусть и приступает. Я определила ее в старшие классы. Если у нее обнаружатся какие-то пробелы в знаниях, надеюсь, с помощью классных наставниц и собственным усердием она эти пробелы быстро устранит.

А вот эти слова уже относились к Екатерине. Та скромно опустила глаза и сделала легкий книксен.

Аудиенция была окончена, и Дракины облегченно вздохнули, покидая здание гимназии.

В пару Кате Дракиной досталась такая же невысокая, темноволосая девушка Ксения Бунина. Когда Катя села за парту рядом с ней, она улыбнулась и представилась:

– Ася! Я из Москвы, а ты откуда?

– Катя Дракина, из Бердянска.

– Бердянск? Это где? – глаза Буниной от удивления округлились.

– Это на юге. Екатеринославская губерния. Азовское море.

– А-а! – тихо засмеялась Бунина. – Морячка.

– Я не морячка. Мой папа инженер-путеец. И в Кикинду его направило Министерство путей сообщения, – надула губы Катя.

– Ну, прости, не хотела тебя обидеть.

– Бунина, Дракина – сегодня вы будете наказаны, – сердито одернула их учительница.

Тут же обе девушки замолчали, уткнувшись в книги.

Первые месяцы существования института в Кикинде были особенно тяжелыми. Финансирование было ровно таким, чтобы институт существовал, но не пировал. Приходилось на всем экономить: на зарплате учителям, которые порой по четыре месяца не получали жалованье. Особенно много денег требовалось на отопление и содержание интерната. С этой целью по настоянию начальницы на преподавательской конференции (педсовете) было принято решение зарабатывать деньги силами учащихся где только можно. Так родились многочисленные концерты и выступления воспитанниц в местном городском театре, выезды в другие сербские города. Чтобы заработать на приготовительный класс, гимназия выезжала с собственными спектаклями в Белград и Нови Сад. Помимо коммерческих мероприятий были и чисто ученические, в которых неизменно принимали участие гимназистки, например, выставки рукоделия в Белграде.

Да и супруги Эрдели были не подарок – они люди недюжинные, к которым никто равнодушно не относился: их либо обожали, либо же ненавидели, середины не было. Оба они, и Наталия Корнелиевна, и Борис Николаевич, были людьми переменчивыми, где мрачные настроения преобладали над светлыми жизненными установками. Борис Николаевич был человеком мрачным, усталым, больным, грустным. Наталию Корнелиевну и вовсе считали бессердечной, несмотря на все то, что она сделала для института и для его воспитанниц.

Впрочем, все это оправдывалось вздохами Бориса Николаевича:

– О господи, вернусь ли я в Россию, будет ли время, когда я не буду чувствовать себя загнанным в чужой край беглецом?

Самим же воспитанницам приходилось у крестьян чистить кукурузу, в награду получив сухие листья, они набивали ими матрасы, на которых первое время спали на полу. Не смущали их ни белье и форма из грубейшего материала, ни ботинки на мужской покрой: с боков резинки, впереди и сзади ушки, часто смешно торчащие, ни простая, но здоровая пища, ни жестяная столовая посуда, а ложки из чистого железа, начищенные дежурными, покрывались ржавчиной после первого же глотка супа, ни тазы вместо душей или ванн с небольшим котлом горячей воды, которой наслаждались лишь первые попавшие в баню, а остальных… холодная вода приятно освежала!.. Все это были незначительные мелочи по сравнению с целью – получить образование и сделать после этого карьеру.