Разведчик Пустоты

Талос провел его в стазис-помещение. Эхо их шагов отражалось от железных стен. Саркофаг Малкариона оставался на своем мраморном пьедестале, прикованный цепями и опутанный сотнями медных проводов, силовых кабелей и трубок системы жизнеобеспечения. На саркофаге в мельчайших деталях была изображена триумфальная смерть Малкариона: золото, адамантин и бронза сплелись, воздавая честь торжествующему Повелителю Ночи, который, закинув голову, оглашал звездные небеса победным криком. В одной руке его был шлем воина Белых Шрамов, увенчанный конским хвостом; в другой – шлем чемпиона Имперских Кулаков. И наконец, его ботинок вдавливал в терранскую грязь горделивый шлем лорда-капитана Кровавых Ангелов.

– Стазисное поле отключено, – заметил Кирион.

– Так и есть, – кивнул Талос, подходя к одной из дополнительных консолей, окружавших центральный постамент.

Его пальцы простучали по нескольким пластэковым клавишам. Как только он нажал на последнюю клавишу, зал огласился мучительными воплями, живыми и человеческими, но с примесью металлического лязга, треска и жужжания.

Крики были настолько громкими, что Кирион вздрогнул. Его шлему потребовалось несколько секунд, чтобы приглушить звуки до терпимого уровня. Насчет источника криков у воина сомнений не возникло.

– Что мы с ним сделали? – охнул он.

Крики затихли, когда Талос отключил связь саркофага с внешними колонками.

– Как раз это сейчас и пытаются выяснить Вариил и Делтриан. Похоже, раны, полученные Малкарионом на Крите, необратимо повредили его рассудок. Невозможно предсказать, что он сделает, если мы подключим его к ходовой части дредноута. Насколько я могу судить, накинется на нас.

Кирион очень тщательно обдумал следующие свои слова.

– Брат…

Талос повернулся к нему.

– Говори.

– Я ведь поддерживал тебя, так? Ты носишь мантию нашего командира, но она тебе не совсем подходит.

Пророк кивнул.

– У меня нет и желания быть вождем. Я этого и не скрываю. Разве ты не видишь, что я делаю все, чтобы возродить нашего настоящего капитана?

– Я понимаю, брат. Ты живое воплощение фразы «не в том месте не в то время». Но ты справляешься. Рейд на Тсагуальсу прошел отлично, и мы обратили Саламандр в бегство на Вайконе. Мне плевать, что ты планируешь. Остальные либо готовы доверять тебе, либо предаются излишествам по мере сил. Но это…

– Я знаю, – ответил Талос. – Поверь, я знаю.

– Он герой легиона. Твоя жизнь и смерть зависят от того, как ты обращаешься с ним, Талос.

– И это я знаю.

Талос провел ладонью по вырезанной на саркофаге картине.

– Я сказал им, чтобы ему позволили умереть на Крите. Он заслужил покой забвения. Но Малек – будь он проклят, где бы ни находился, – отменил мой приказ. И когда Делтриан пронес гроб на борт, это все изменило. Он так и не умер. Возможно, я ошибался, полагая, что он утерял вкус к жизни в этой оболочке, – ведь он так отчаянно боролся за существование, когда с легкостью мог умереть. Мы могли бы воспользоваться его советами, Кирион. Он должен был снова встать рядом с нами.

Кирион сжал наплечник брата.

– Делай следующий шаг с осторожностью, брат. Мы стоим на краю полной анархии.

Несколько долгих мгновений он сам смотрел на саркофаг.

– Что предложили Живодер и техножрец?

– Оба они считают, что раны его неизлечимы. Они также сошлись на том, что он все еще может быть свирепым – пускай и ненадежным – бойцом. Вариил предложил контролировать Малкариона с помощью болевых инъекций и точечных пыток. – Талос покачал головой. – Как зверя, которому злые хозяева нацепили ошейник и учат битьем.

Кирион от этих двоих ничего другого и не ждал.

– И что ты собираешься сделать?

Талос заколебался.

– А что бы ты сделал на моем месте?

– Честно? Сбросил бы органические останки в космос, не оповещая никого из легиона, и поместил бы в саркофаг одного из тяжелораненых. Распространил бы слухи, что Малкарион умер во время обряда воскрешения. Тогда обвинять было бы некого.

Пророк уставился ему в лицо.

– Как благородно с твоей стороны.

– Посмотри на наши доспехи. На плащ из человеческой кожи, который носит Узас, на черепа, висящие у нас на поясах, на содранные лица на наплечниках Вариила. В нас не осталось ни капли благородства. Необходимость – это все, что мы знаем.

Талос смотрел на него по меньшей мере целую вечность.

– И в чем причина этой внезапной пламенной проповеди?

Кириону вспомнился Люкориф и слова вожака Кровоточащих Глаз.

– Просто моя природная заботливость, – улыбнулся он. – Так что же ты все-таки сделаешь?

– Я приказал Вариилу и Делтриану успокоить его с помощью синаптических супрессоров и медикаментов. Возможно, есть еще способ до него достучаться.

– А если нет?

– Я разберусь с этим, когда буду знать наверняка. А теперь пришло время разыграть карты. Пришло время Октавии.

– Навигатора? А она к этому готова?

Чем бы «это» ни было, – мысленно добавил он.

– Ее готовность не имеет значения, – ответил Талос, – потому что у нее нет выбора.