Читаем Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии полностью

Томас Эдвард Лоуренс родился 15 августа 1888 года в Северном Уэльсе в довольно бедной семье, которая после длительных скитаний по Шотландии и Британии осела в Оксфорде. Здесь Эдвард начал учиться. «Школа, — напишет он впоследствии в своих мемуарах, — была бесполезным и отнимавшим много времени занятием, которое я ненавидел всеми фибрами моей души». Времени действительно не хватало. Не хватало для чтения книг о крестовых походах и археологических находках. Мальчишеская увлеченность историей древних и средних веков переросла позже в серьезное увлечение археологией. Уже будучи в университете, Лоуренс написал дипломную работу «Влияние крестовых походов на средневековую военную архитектуру Европы», получившую первую премию. Высокая оценка работы Оксфордом была отнюдь не случайной. Прежде чем отдать работу на профессорский суд, Томас побывал в Сирии, где изучил практически все известные развалины замков крестоносцев.

«Моя бедность, — вспоминал Лоуренс, — позволила мне изучить те слои людей, от которых богатый путешественник отрезан своими деньгами и спутниками. Я окунулся в самую душу масс, воспользовавшись проявлением ко мне их симпатий… Среди арабов не было различия ни в традициях, ни этнических различий, за исключением неограниченной власти, предоставляемой шейху. Арабы говорили мне, что ни один человек, несмотря на его достоинства, не смог бы быть их вождем, если бы он не ел такой же пищи, как и они, не носил бы их одежды и не жил бы одинаковой с ними жизнью».

Культуру древних и жизнь современных арабов Лоуренс изучал не один. Им руководил известный археолог профессор Хоггарт, сыгравший не последнюю роль в резком повороте судьбы подававшего большие надежды молодого историка. Дело в том, что Хоггарт был профессором не только в археологии, но и в шпионаже, которым занимался долгие годы, работая на британскую секретную службу. Готовясь к мировой войне, Англия постоянно держала на границе Турции с Египтом ту или иную «экспедицию», которую неизменно возглавлял профессор. Лоуренс проработал бок о бок с ним с 1910 по 1914 год, неоднократно выезжал по его заданиям в Сирию и Палестину для сбора необходимых английской разведслужбе сведений и установления перспективных контактов. Начав карьеру в географическом отделе военного министерства, Лоуренс был переведен затем в филиал Интеллидженс сервис, постоянно действующий в Каире под названием Арабского бюро, возглавлявшегося уже упоминавшимся нами генералом Клейтоном, которое с началом Первой мировой войны превратилось в координационный центр британской разведки на Арабском Востоке.

Английскими и неанглийскими историками написана не одна сотня страниц, посвященных тому, как Лоуренс — «друг» арабов — стал незаменимым человеком при свите саудовского короля Хуссейна, а затем вторым «я» одного из его сыновей — Фейсала, под властью которого находились многие племена. Как удачно и вовремя брошенный призыв к объединению арабов для борьбы с Турцией, воевавшей в союзе с Германией против стран Антанты, позволили Фейсалу — Лоуренсу, этому беспрецедентному дуэту, поднять восстание среди местного населения, сплотить его воедино и создать вполне боеспособную армию, состоящую из диверсионных отрядов и доставлявшую много неприятностей и беспокойств турецким войскам. До самых последних дней войны полковник Лоуренс находился при армии Фейсала в должности военного советника и офицера связи арабского фронта со ставкой английского командования на Среднем Востоке.

Итак, «друг» арабов… Почему бы нет? Хороший актер отличается от плохого тем, что он искренне верит в то, что играет в данный момент. Лоуренс был хорошим актером. И, как заботливый друг, сотворил совершенно секретную инструкцию по обращению с арабами для своих коллег-разведчиков под названием «Двадцать семь заповедей». Прочитаем некоторые из них, которые не потеряли своей актуальности и сегодня.

— Сгладить плохое начало трудно, а между тем арабы составляют мнение о человеке по наружному виду, на который мы не обращаем внимания. Когда вы влились во внутренний круг племени, вы можете делать с собой и с ними все, что захотите…

— Добейтесь доверия вождя и удерживайте его доверие. Укрепляйте престиж вождя перед другими за свой счет. Никогда не критикуйте тех планов, которые он захочет предложить. Всегда одобряйте их, а похвалив, изменяйте эти планы мало-помалу, заставляя незаметно самого вождя вносить новые предложения до тех пор, пока эти планы не будут совпадать с вашими собственными. Чем менее заметным будет ваше вмешательство, тем большим будет ваше влияние…

— Маскировка не рекомендуется… В то же время, если вы, находясь среди арабов, сумеете носить их одеяние, вы приобретете такое доверие и дружбу, какие в военной форме вам никогда не удастся приобрести. Однако это и трудно, и опасно. Поскольку вы одеваетесь, как арабы, они не будут делать для вас никаких исключений. Вам придется чувствовать себя как актеру в чужом театре, играя свою роль днем и ночью, не зная отдыха и с большим риском…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского флота
Адмирал Советского флота

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.После окончания войны судьба Н.Г. Кузнецова складывалась непросто – резкий и принципиальный характер адмирала приводил к конфликтам с высшим руководством страны. В 1947 г. он даже был снят с должности и понижен в звании, но затем восстановлен приказом И.В. Сталина. Однако уже во времена правления Н. Хрущева несгибаемый адмирал был уволен в отставку с унизительной формулировкой «без права работать во флоте».В своей книге Н.Г. Кузнецов показывает события Великой Отечественной войны от первого ее дня до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное