Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии

Речь пошла именно «о другой» работе. Какой? На это не дал ответа и майор, перед которым лежало мое личное дело. Сначала он задал мне тьму вопросов в отношении моих предков, начиная с третьего колена, потом выразил удовлетворение от того, что я говорю на некоторых европейских языках, затем снял телефонную трубку и набрал трехзначный («Следовательно, внутренний», – отметил я про себя) номер телефона.

– Привет, Шарль. Ты помнишь наш вчерашний разговор? Да… Он у меня. Думаю, что подойдет… Ты тоже? Ну и хорошо. Когда он должен явиться к тебе? Так, договорились…

Разговор шел обо мне, но я ничего не понимал. Майор явно забавлялся моим ошарашенным видом и растягивал паузу.

– Не волнуйтесь. Возможно, вам предложат более интересную работу. Вы ведь не против?

– Какую работу?

– Это объяснит майор Мартенс, к которому вы придете завтра к десяти часам утра вот по этому адресу. – Он протянул мне маленький листок из отрывного блокнота и встал из-за стола, давая понять, что визит окончен.

– Простите, месье, где работает майор Мартенс?

– Узнаете завтра. Желаю удачи.

Я вышел из кабинета, зажав в руке маленький листочек с адресом. Французский философ Блез Паскаль высказал как-то грустную мысль о том, что «человек – всего лишь тростинка, причем самая слабая в природе». Моя голова стала лихорадочно соображать: «Другая работа. Более интересная. Чего же тут плохого? Ведь не письма меня пошлют разносить, в конце концов, со знанием четырех языков, хотя в нашем странном мире случается и такое… Но почему столько таинственности и недомолвок?» На память пришло еще одно из изречений великих (я их коллекционировал всю жизнь) – на сей раз Иммануила Канта, которое очень любил мой отец: «Мысль без содержания пуста, интуиция без концепции слепа». Адрес на листочке ничего не говорил моим мыслям, а концепция разговора с майором ничего не подсказывала моей интуиции. «Подождем до завтра, – подумал я, – утро вечера мудренее».

На следующее утро без пяти минут десять я нажал кнопку звонка у входа в здание, адрес которого был указан на листочке. Дверь открыл дежурный в военной форме. «Вы к кому?» – «К майору Мартенсу». – «Ваши документы». Дежурный посмотрел список, затем дал мне бланк, который я должен был заполнить: фамилия, цель визита, с кем встреча, число, месяц и время заполнения бланка. Написав все, что требовалось, я вернул бланк. «Идите за мной», – сказал дежурный.

…Майор Мартенс оказался очень высоким и сухопарым человеком с вкрадчивым голосом. Он предложил мне сигарету и задал несколько вопросов, из которых сразу стало очевидным, что моя биография ему известна так же, как и мне, во всех тонкостях. Поговорив затем о погоде и последних кинофильмах, майор вдруг спросил: «Хотите у нас работать?»

Скажу прямо, мне давно осточертела работа по подготовке пилотов, не столько из-за конфликтов с нашими ребятами, которым приходилось обучаться в трудных условиях, сколько из-за скандалов с американскими инспекторами. Я постоянно был перегружен, не получая взамен ни морального, ни материального удовлетворения. Может, рискнуть? А майор, между тем, бесстрастным голосом начал перечислять те блага, которые я мог со временем получить.

– Господин майор, я, право, не знаю, чем мне нужно будет заниматься. Но исходя из того, что вы сейчас сказали, мне пока в принципе возразить нечего.

– Вот и отлично. Значит, договорились. Работа несложная. Вы будете моим помощником в некоторых делах, которые потребуют вашего знания иностранных языков и умения держать язык за зубами. Это не каламбур. Вы начинаете свою карьеру в «Ж. И.», что означает «служба безопасности и разведки». На прежней работе своему начальству пока ничего не говорите. Они все узнают в свое время.

Майор увидел, что я внимательно рассматриваю большую, во всю стену, карту Восточной Европы, висевшую над его головой, которая вся была усеяна красными, зелеными и белыми точками.

– С этой картой вы еще встретитесь, как только мы закончим некоторые формальности. До скорого свидания.

«Формальности» заняли не так уж много времени. Примерно через неделю мой авиационный полковник получил секретный приказ. Сказать, что он очень обрадовался моему «продвижению», было бы преувеличением. Я бы сказал даже, что он был крайне недоволен, даже взбешен фактом потери специалиста со знанием иностранных языков.

– Черт знает, что творится в нашем государстве! Вот почему шла вся эта мышиная возня с вами… А вы тоже хороши! Не могли сказать заранее – я бы отстоял вас от «гестапо».

Меня поразило столь непочтительное отношение полковника к нашей разведывательной службе.

– Почему «гестапо»?

– А вы думаете, что разведка – это пансион благородных девиц? Увидите, там зря денег не платят.

Шеф, теперь уже бывший шеф, не подал мне руки, хотя я вежливо и почтительно сказал ему: «Прощайте, господин полковник». Где мне было знать, что эту фразу я повторю слово в слово еще раз, через много лет, в других обстоятельствах и с другой интонацией…