Разведчики

Прикатил санитар с носилками и почему-то один. Тут Аджиев хватается правой рукой, а Нузуралиев левой (смеется). Тащат меня в шоковую (?) палату. Опять кровища фонтаном. Лучше не вспоминать…

В Тулу меня отправили самолетом.

– Каким?

– Для эвакуации раненых на «У-2» под крылья устанавливали пеналы из фанеры. Третьего раненого сажали в кабину. Так летчик и мотался туда-сюда.

В Туле раненых привезли к красному кирпичному зданию – бывшей школе. Занесли в палату, уложили. Идет хирург.

– Ну что, давай подстрижемся?

(А ведь вши. Горстями же. Вот… На спор берешь несколько штук. Советская или немецкая?)

– Давай подстригайся и…

– Нет. Помирать буду с волосами.

– Ну, смотри сам. Тогда никуда не пойдешь. Лежи здесь.

Коротков Борис Павлович. После операции, 1946 год

Утром выносят двоих из палаты. Эти уже всё. «Позвоночники» быстро доходят. Отказывают пищеварительная и мочеиспускательная системы. Человек быстро умирает от отравления.

– Ну, надумал? А то смотри, я тебя к «черепникам» переведу. Они молчат. Тебе там будет хорошо.

– Надумал. Давай стриги.

Парикмахер, удивляясь количеству вшей, подстриг меня. Затем помыли, уложили на носилки и отправили к «черепникам». Врач таки сдержал свое слово. Пролежал я с этими «молчунами» в полной тишине двое суток. Во время утреннего обхода хирург снова подошел ко мне.

– Живой? Поедешь в глубокий тыл.

Посадили в санитарный поезд. Там я уютно устроился на второй полке. Матрас, подушка, простыни! Всё чистое!

Подъезжаем к Москве. В небе салют! По вагону разносится новость – взяли Полтаву!

В Казани сначала положили в коридоре, но когда узнали, что я лейтенант, поместили в палату. Там нас было 12 человек. Каждый месяц кто-то умирал. Некоторые лежали по году. Запомнился мне Гриша Грибчук, который был награжден орденом Александра Невского. Награда по тем временам очень редкая.

Коротков Борис Павлович. Германия, 1946 год

Выздоравливал я тяжело, иногда казалось, что уже всё… 8 октября запомнился мне как день перелома. Врач-хирург Нина Карапетян накормила меня блинами, сказала, что если я съем блин, то пойду на поправку. Помню бесконечные упражнения и массаж. В декабре я первый раз встал с койки. Мой вес был 43 кг. Меня на руках на перевязку носила медсестра! Весь был в пролежнях. Левая нога не подчинялась из-за поражения позвоночника. В апреле 1944 года выписался и уехал в Ярославль инвалидом 2-й группы.

Борис Павлович, в Вашем наградном листе написано, что 18.7.1943 ваш взвод уничтожил 15 немцев, Вы лично забросали гранатами пулеметный расчет. При этом два немца погибли, а одного Вы взяли в плен. Насколько это описание соответствует истине?

Не пулеметчика, а снайпера.

Мы наступали, дошли до деревни Кудрявец. Сверху она выглядит в виде буквы «Т». Овраг разделяет деревню на две части и заканчивается бетонной трубой под дорогой. Меня вместе с взводом командир роты определил в «блуждающие минометы». Есть такой способ ведения боевых действий. Выдвинулся к оврагу со своим расчетом. Установили миномет за домом, я стал смотреть в бинокль. Вроде все тихо-мирно, ничего и никого не видно. Вдруг с противоположной стороны оврага – выстрел. Дымок пошел.

Бах! Второй выстрел. Рядом вскрикнул и упал солдат из расчета. Смотрю – прижимает руку. Жить будет. Все залегли.

– Ладно. Корнюхов, давай вспомним 42-й год. Разведку.

Отправил его слева через овраг, сам пополз правее. За ориентир приняли то место, где я видел дымок от выстрела. Потихоньку перебрались через овраг и пошли на соединение. Корнюхов зацепил куст, и немец тут же выстрелил. Решил помкомвзвода не ждать, стал подниматься. Стрелка первый обнаружил я – он лежал боком ко мне с винтовкой наготове и смотрел в ту сторону, где видел Корнюхова. Командую ему: «Legen die Waffe». Он, было, дернулся как-то, да тут еще и Корнюхов подскочил: «Hände hoch!»

Ну чего? Руки поднял, винтовку забрали у него. Жестами показываю, чтоб он снял с себя френч.

Френч? Не маскхалат?

Нет. Серого цвета френч на нем был, пилотка на голове. У них не было формы защитного цвета. Так вот я этот френч вывернул наизнанку и отдал ему назад. Рукава оказались белого цвета, на них была пришита подкладка. Он так посмотрел с удивлением, но одел. Попробуй не одеть.

Я так сделал, чтоб немцы не могли определить своего солдата по цвету формы. Подняли его наверх через овраг на нашу сторону. Благополучно зашли за домики, тут он вынимает часы в красивом чехле и протягивает мне. Взятку мне предложил (смеется). А я тогда почему-то отказался. Ну, он-то был рад, что жив и удачно в плен попал. Чуть постарше меня был. Рыжая шевелюра, глаза голубые.