Разведчики бывшими не бывают

Директор ФБР попытался лишить Коваля американского гражданства. Не удалось. Тот никогда не подвергался уголовному преследованию. Да, проник в США, но в секретных атомных лабораториях работал под собственным именем и предъявляя собственные подлинные документы. Тут, возможно, сыграла свою роль не только биография Коваля. Военная контрразведка, которая работала на генерала Гровса, сразу же Коваля проморгала. Раз пройдя проверку, рядовой в дальнейшем оставался вне подозрений. А ФБР спохватилось слишком поздно, когда и след Джо простыл. Несогласованность двух служб США привела к образованию бреши, которую и использовал советский нелегал.

Гровс недолюбливал ФБР, он неохотно запустил в Лос-Аламос лишь парочку агентов, на которых сотрудники военной контрразведки бросали лишь косые взгляды. Ну как тут не посоветовать сотрудникам всех спецслужб: дружите между собой, ребята, если не хотите остаться на бобах, ведь делаете одно общее дело.

И хотя ФБР узнало о советском шпионе, как следует потрудившемся в секретных атомных лабораториях, в начале 1950‐х годов, раскручивалось его дело крайне медленно. Шуметь об этом — только позориться. И поэтому в Штатах эта история полного триумфа одних и обескураживающего поражения других всплыла лишь после присвоения Ковалю звания Героя России.

Да и статьи, книги о нем появились в основном после 2009 года. А атомный взрыв на полигоне под Семипалатинском, ошеломивший американцев, прогремел не в 1955‐м, а как они предполагали, а 29 августа 1949 года.

В США до сих пор уверены: первая советская А-бомба была точной копией американской. Нейтронный инициатор, внутри которого находился полоний, был прямо как из Лос-Аламоса. Что с них взять? Пусть, как хотят, так и думают. Но и роли рядового Советской армии Коваля отрицать не будем.

Однако счастье — в данном случае для нашей разведки — не могло длиться вечно. Оно и так продолжалось долго. По одним сведениям, восемь лет, по другим — целых десять.

Был риск напороться на кого-то из штата Айова, знавшего, что семья Абрама Коваля, страстно верившего в коммунизм и презиравшего все американское, рванула в 1932 году в Советский Союз. Нет, здесь-то повезло!

Зато подвело совсем иное, вроде бы малозначащее, до обидного мелкое, что и губит обычно всех разведчиков — не только наших.

Ну да, имеется в виду тот самый довоенный советский журнал. Жорж Коваль помнил о нем, отправляясь в США в 1940 году. Он все-таки попал в руки американской контрразведки: фото счастливой еврейской семьи, избежавшей тягот капиталистического рая благодаря переезду в Биробиджан. И на фото узнаваемый парнишка — Жорж Коваль.

А жалко. После войны Ковалю предлагали остаться работать на атомном объекте уже в качестве гражданского специалиста. Он, к удивлению работодателей, отказался: рвался в любимый Нью-Йорк, собирался создать семью, мечтал продолжить образование. Такие понятные желания. Им дали осуществиться. Сержант инженерных войск СШA техник третьего разряда Джордж Коваль демобилизовался в 1946 году.

Уже тогда он начал бить тревогу. Да, почувствовал опасность там, где другой бы от нее отмахнулся. Но Джо действительно был везунчиком.

Спасло не только это. Он анализировал события, взвешивал ситуацию. В Америке произошел неслучайный всплеск шпиономании: в августе 1945 года в Канаде сбежал шифровальщик военной резидентуры ГРУ Гузенко. Вот уж когда включились на полную мощь американские спецслужбы. Пошли поголовные проверки. Тут уж Ковалю не поздоровилось бы. Выяснили бы всю подноготную.

А еще через полгода после этого произнес в американском городке Фултон свою знаменитую речь Черчилль. Вскоре за проверками пошли аресты. Частично они коснулись и советской разведывательной атомной сети в США и Канаде. Набравшийся опыта нелегал Жорж Коваль не мог на это не среагировать. Сославшись на неизбежность новых проверок, попросил срочно переправить его из США. Знакомым честно признался: получил выгодное предложение поработать в Европе, куда и отправляется. Обман, но лишь частичный. Получил заграничный паспорт и отчалил во Францию. От Гавра было уже сравнительно недалеко и до Москвы, где он и оказался в конце 1948‐го. И тут же, как пишет Андрей Шитов, начались проверки его друзей по Су-Сити. Их допрашивали, просили рассказать о Ковале. При этом никому из них не говорили о том, что того в чем-то подозревают. Неужели сын Эбрахама, уехавшего строить социализм в СССР, и сержант Коваль — одно и то же лицо? Появилось и злосчастное фото. Не оставалось никаких сомнений — лицо было точно одно. Провал американской контрразведки означал полный успех другой нелегальной разведки — советской, военной.

По мнению некоторых историков разведки, исчезновение Коваля из США оставалось незамеченным до 1950‐го. И только тогда американцы начали бить тревогу. Искали его в разных местах. Сначала в Западной Европе. Потом почему-то в Латинской Америке.