Разведчики всегда впереди

В середине февраля наземным и воздушным наблюдением было установлено, что гитлеровцы накапливают силы западнее и северо-западнее Кенигсберга. Анализ поступающих данных показал, что противник готовит двусторонний удар с целью захвата автомобильной и железной дорог, связывающих Кенигсберг с городом Фишхаузен. Цель такого удара была ясна: соединение двух группировок. А вот какими силами располагают фашисты для выполнения своего замысла?

Немало часов колдовали мы над картами и разведдонесениями. В конечном итоге пришли к выводу: наиболее вероятно, что гитлеровцы попытаются нанести удар со стороны Кенигсберга силами 5-й танковой дивизии, усиленной пехотными частями, а со стороны земландской группировки — силами дивизии из состава 28-го армейского корпуса, которую поддержит танковый батальон.

Обо всем этом я доложил Военному совету армии. Шло обсуждение вопроса о контрмерах, когда настойчиво зазвонил телефон. Генерал И. И. Людников недовольно поморщился. Он не любил отвлекаться, и, как правило, во время совещаний телефоны молчали. Разве что кто-то из штаба фронта потребует его к аппарату. Иван Ильич с неохотой поднял трубку:

— Слушаю! Что? Что вы сказали?! Не городите ерунду! — Потом он некоторое время молчал, плотно прижав трубку к уху. Наконец тяжело опустился на стул. — Товарищи, — глухо произнес он, — мне только что сообщили, что тяжело ранен генерал Черняховский. Он в госпитале, в сознание не приходит…

Весть об этом была подобна удару молнии. Как это могло случиться? Где? Когда?

Чуть позже выяснилось, что с утра 18 февраля командующий фронтом находился в 5-й армии у генерал-полковника Н. И. Крылова. Оттуда он выехал в 3-ю армию. Чтобы попасть па командный пункт, предстояло миновать развилку дорог, которая методически обстреливалась артиллерией противника. И нужно же было так случиться, чтобы именно в тот момент, когда на развилку выехала машина генерала И. Д. Черняховского, прозвучал роковой взрыв. Крупный осколок ударил в грудь. В госпитале Иван Данилович, так и не приходя в сознание, скончался.

Вскоре мы читали в «Правде» правительственное сообщение: «Совет Народных Комиссаров СССР, Народный комиссариат обороны СССР и Центральный Комитет ВКП(б) с глубоким прискорбием извещают, что 18 февраля скончался от тяжелого ранения, полученного на поле боя в Восточной Пруссии, командующий 3-м Белорусским фронтом Черняховский Иван Данилович — верный сын большевистской партии и один из лучших руководителей Краспой Армии.

В лице тов. Черняховского государство потеряло одного из талантливейших молодых полководцев, выдвинувшихся в ходе Отечественной войны…»[9]

Я видел многих солдат, сержантов, офицеров, которые читали и перечитывали это сообщение со слезами на глазах. И горе этих людей было понятно. Все, кто знал Ивана Даниловича, относились к нему с глубоким уважением. Его любили за человечность, за высокую требовательность, сочетающуюся с внимательным отношением к подчиненным, за доступность и простоту.

Вспоминается мне последняя встреча с ним. Это было в ту пору, когда части 39-й армии находились уже за рекой Дайме. Командующий фронтом приехал на наблюдательный пункт генерала И. И. Людникова.

— Хорошо шагаете! — воскликнул он, выходя из машины. — Теперь, когда эта чертова речка позади, передам в ваше подчинение еще один корпус — тринадцатый гвардейский. — Склонившись над картой, он продолжил: — Задача — окружить северную часть Кенигсберга, прорваться в район Байике. Вот где, Иван Ильич, я хотел бы с вами в следующий раз встретиться!

Части армии выполнили свою задачу. Но, увы, встреча с генералом И. Д. Черняховским не состоялась.

Все мы были еще полны горькими мыслями о безвременной кончине генерала И. Д. Черняховского, когда гитлеровцы, как и предполагалось, попытались нанести встречные удары: один со стороны Земландского полуострова, другой из Кенигсберга. Начались они мощной артиллерийской подготовкой, в которой принимали участие корабельные орудия. Вместе с командующим армией я находился на его наблюдательном пункте, наспех оборудованном в полуподвальном помещении разрушенного здания. Вокруг рвались тяжелые снаряды, гудела земля, но в душе была полная уверенность, что наши соединения и части не дрогнут, выстоят. Так оно и вышло. Лишь на отдельных участках гитлеровцам удалось несколько продвинуться вперед. Но и там положение вскоре было восстановлено. Фронт временно стабилизировался.