Разведи меня

– С цветочками. Моя бабушка их называла цветочками. И Зойка… Прости, мне пора, – резко меняется настроение у моего шефа, при воспоминании о жене. На лицо набегает грозовая туча, и глаза… Они становятся не просто стальными. Они теперь переливаются всеми оттенками олова и ртути. И лицо делается хищным и болезненно-злым. – Ты права. Мне нужно поехать к жене. Ешь суп, Гена. Он получился вкусный. А ведь можно было просто заказать бурду в ресторане.

Он идет к двери, и я не хочу чтобы он уходил.

– Суп пересоленный, жутко, – стону я, не в силах бороться с ужасным желанием, противоестественным и жгучим. Он моя жертва. Только вот хочу я его совсем иначе. – Говорят, что тот кто пересолил…

– Ты играешь с огнем, – он даже головы не поворачивает в мою сторону, но каменеет спиной, останавливается. – У нас с тобой чисто деловые отношения. Мне пора к жене.

– Вы ее любите?

– Ты очень любопытна и нарушаешь субординацию, – теперь в его голосе насмешка. – Я ей нужен, Гена. И это я ее сделал такой, какая она теперь. Так что до послезавтра.

Дверь за Иваном Ильичом закрывается даже не скрипнув. Тихо-тихо. Дура ты Гена. Дурища. Нельзя смешивать работу и чувства к жертве. Нет, это не любовь и даже не жалость. Просто симпатия. Просто. Просто все очень сложно. А суп и вправду вкусный. Телефон звонит на тумбочке. Я знаю кто меня ищет. Надо ответить. Надо.

– Я готова. Дайте мне еще три дня.

– Умничка, – хихикает мне в ухо тягучий капризный голос. Зоя снова на веселе.

– За что вы так ненавидите своего мужа? – спрашиваю я, не надеясь на ответ.

– Он и тебя разрушит до основания, – безумно шепчет моя заказчица. – ты же не такая дура, чтобы сойти с ума?

– Зоя, я просто… Он ведь…

– Понятно, ты такая дура. Слушай, ты же боишься за своих родных и близких? Очень страшно терять, правда?

– Мы ведь уже договорились, к чему эти угрозы?

– Это не угрозы, девочка. Это просто вопрос. Вопрос жизни или смерти. Я жду результатов, Тина. Забери его душу и отдай мне.

Глава 23

Демьянов

– Иван Ильич, хозяйка снова уснула у бассейна.

Ничего нового. В этом доме время замерло, растеклось в воздухе душным маревом и повисло. И никакая вентиляция не спасает, даже очень дорогая, как все, чем окружает себя Зоя. И развлечения ее однообразные и весьма затратные. И не мне ее осуждать. Точно не мне.

– Я хотела приказать охране ее отнести в спальню. Но она… раздета. И я решила сначала спросить у вас позволения, – ждет ответа горничная. Даже имени ее не знаю. Не помню. Хотя работает у нас эта женщина уже давно.

– Не нужно, я сам. Спасибо…

– Лидия, – улыбается женщина, глядя на меня с жалостью. Это мне нужно меньше всего – жалость прислуги. – Я подготовлю спальню.

Зоя спит. Так крепко, что наутро вряд ли вспомнит, как оказалась в постели. Легкая, вся перетянутая, перекроенная. Слабо похожая на себя прошлую. Ту женщину, на которой я женился целую вечность назад сам не знаю для чег. Может, чтобы быть ближе… Это уже не важно.

Тонкий шов, уже заросший и поблекший, пересекающий живот так и не смогла она убрать, и шрамы от ожогов. Их она специально оставила, я точно знаю. Чтобы не забыть, чтобы не потерять связь с прошлым. Так ей легче меня ненавидеть. И мне проще помнить.

– Что, нравлюсь? – вздрагиваю. Хриплый шепот меня удивляет, обычно когда Зоя в таком состоянии, хоть из пушек пали. Но сейчас она смотрит на меня вполне ясным взглядом, и губы гелевые тянет в улыбку, похожую на оскал. – Не смотри на меня так, Демьянов и убери свои чертовы руки.

– Зой. Давай в клинику. Там тебя почистят, детокс сделают. Ты же угробишь себя.

– Да ну? Демьянов, нельзя убить то, что давно сдохло. Кстати, какого черта ты меня таскаешь? Лидку уволю к черту. Думала у нее хватит ума позвать симпатягу садовника.

– Ты скатилась до челяди?

– Его прикосновения мне не так омерзительны. Отпусти, я сама в состоянии надеть на себя эту чертову ночнушку. Уходи. Пошел вон, – она тянет из моих рук дорогое кружево которое я безуспешно пытался на нее натянуть. Вскакивает с кровати, теряет равновесие. Начинает заваливаться на пол. Но я точно знаю, что помощи моей она не хочет. Она меня ненавидит. Ненавидит заслуженно. А я? – Ты меня такой сделал.

– Я предлагал тебе варианты.

– А я их не хотела, Ваня. Мне не нужен суррогат. Я очень точно знаю, чего хочу.

– И чего же? – душу стягивает тягучее, зудящее отвращение. И это не отвращение к этой потерянной женщине. Я боюсь. И ненавижу себя. И ее я тоже ненавижу. А когда-то… Любил? Что это было? Нет, точно не любовь. Мне нужна была не она.

– Я хочу забрать у тебя то, что будет для тебя самым дорогим в мире. Сделать с тобой то, что ты сделал со мной. Не считаешь, что так будет справедливо? Поверь, я это сделаю. – она говорит спокойно. Но… Я вижу, как Зоя цедит слова сквозь зубы, смакуя каждое.