Разведи меня

Я осатанел. Не подобрать другого слова. Когда увидел как на страшилку поднимает руку какой-то хмырь, у меня отключились тормоза. А она сжалась на дешевой табуретке, как воробей, покорно ожидая удара и что-то во мне просто сломалось. А еще пришло осознание того, что я сволочь. Ну зачем она мне? Наиграться и выкинуть. А ведь так и будет, нет других вариантов. Единственное, что я могу ей предложить.

Рука действует отдельно от разума. Врезается в морду наглого недоумка, посмевшего посягнуть на чужую игрушку. Ну бывает и так, иногда замусоленные и страшненькие пушистые тряпичные овцы от чего-то становятся страшно нужными, гораздо более нужными чем новая модная пони, например. А я ведь хочу сейчас крови. Растерзать хлыща этого хочу. Охране запретил приближаться и мешать. И сейчас амбалы нерешительно мнутся у двери. Придурки слишком исполнительные.

– Иван Ильич, хватит, – сквозь туманную глухоту все таки проникает в мой разгоряченный мозг испуганный голосок. И легкое тело буквально врезается в меня, пытаясь остановить. Помогает. Она снова пахнет грехом. Так не могут пахнуть такие, как она. Не имеют права. – Остановитесь. Он не заслуживает того. Прошу вас.

– Поцелуй меня, – хриплю я, чувствуя, что вот именно ее губы сейчас я хочу. До одури хочу, до головокружения. И она выполняет мой приказ, не раздумывая ни секунды. Чертова пушистая овечка, способная разорвать в лоскуты злого волка одним своим прикосновением.

– Успокоились? – тихий шепот оседает на моем языке вкусом ужасного шампанского.

– Ты ведь меня ненавидишь?

– С чего вы взяли?

– Все страшненькие помощницы ненавидят своих начальников, – боже, что я несу? – А целоваться полезла…

– Потому что вы меня об этом попросили.

– Не ври. Просто я за тебя вступился. И ты решила поощрить рыцаря печального образа.

– Ну вы и придурок, – ее губы трогает улыбка. Не злая, уставшая, странная. Плевать на скота, валяющегося на полу. Я о нем забыл совсем, только сбитые костяшки чуть саднят. Это благо, не дает мне свалиться в пучины из которых будет почти нереально выползти. Еще немного и я…

– Ты ведь знаешь, кто она? – насмешливые слова поверженного врага похожи на жалящие уколы. А в глазах Гены что-то мелькает, похожее на ужас. Что это? Она боится его? Или того, что он сейчас выдавливает из себя, вместе с кровавой пеной, пузырящейся в уголке его рта. – Моя жена настоящая шкатулка с сюрпризом. Правда, дорогая? У нее два лица.

– Миша, просто уйди, – шепчет Аргентина, отпрянув от меня, как от прокаженного. И рассыпается чертово гипнотическое нечто, слепившее меня с этой женщиной. Она ведь вообще не в моем вкусе. Она обычная, среднестатистическая неудачница. И мужика себе нашла под стать. Урода с самомнением, комнатного бойца, абьюзера. И сейчас он глумится над ней, я это вижу. Ему нравится. И мне по идее должно быть наплевать. Должно быть… А у меня дома жена. И меня там никто не ждет. Поэтому я, человек, у которого есть в жизни все, сейчас в этом убогом баре бью морду козлу, не стоящему и секунды моего внимания. Что-то определенно стало с этим гребаным светом.

– Да пожалуйста. Я позвоню, детка. Нам нужно кое-что обсудить, – многообещающе он говорит. Многообещающе и зло. Бледное лицо Гены в полумраке бара кажется маской сейчас. Спрятать ее хочется, укрыть.

– Буду ждать, – слишком быстро она берет себя в руки, как шпионка обученная, или… – Мы уходим, Иван Ильич. Мы ведь не позволим этому ничтожеству испортить нам вечер? Вы вроде обещали разврат и утопление во грехе?

Она ровно говорит, но я знаю, чувствую. Ей просто сбежать хочется. Странная баба, абсолютно непознаваемая и не логичная. В ней словно действительно живет несколько сущностей. Но сейчас я готов за ней хоть на край света. Слишком многообещающе звучит ее грудной голос, тягуче, как восточный парфюм, который обожает Зойка. Она бежит от мужа, я от жены. Все честно.

Она меня берет под руку и тянет к выходу. Невозможно противиться такому приглашению. Да уж, погрязнуть во грехе с чиним чулком, наряженным как Буратино, оказывается весьма заманчиво. И не предполагал в себе такой склонности к маниакальному психозу.

– От себя бежишь? – контрольным добивает чертов хмырь. Я чувствую, как напрягается эта поганая мелкая воробьиха. Но лишь на миг. Всего на крошечное мгновение, позволяющее мне выдохнуть и дать знак охранникам.

– Помогите ему ненадолго заткнуться. А то порушит мои планы, и мне придется вас всех поувольнять, – скалюсь, чувствуя себя полным придурком. Мишка этот. Черт он вроде зять генерала. Плевать, на проблемы. На все плевать. – Фас, мальчики.

– Спасибо, – выдыхает Гена с облачком пара, когда мы наконец выходим на улицу. – Ну, наверное, спасибо.

– Почему, наверное?

– Потому что решать вопросы посредством насилия не самое правильное решение. Но за то что заступились – спасибо, – она дышит на чертовы крошечные кулачки, озябшие и побелевшие. А у меня, кажется, сейчас напрочь снесет крышу. Это странно и пугающе. Это вообще ни в одни ворота. Она же страшненькая, чужая и не от мира сего. Она же…