Разведи меня

– Что бы ты понимала? Что? Мой муж меня не замечал. И нет, он не любил меня. Он меня жалел и презирал. Богатство? Статус? Знаешь, в какой-то момент начинаешь понимать, что ничего у тебя нет. Вот вообще ничего. Дом, счет в банке, тряпки, прислуга – всем этим от тебя просто откупается мужчина, ради которого ты шла по углям босая. И тебе все это вдруг становится неинтересным. А то, что действительно было важно, у тебя отнял муж. И любовь, которую ты выгрызла, трансформируется сначала в равнодушие, а потом… Слушай, я буду хорошей мамой ребенку моего мужа. Я даже буду рассказывать ему сказки про прекрасного отца, так нелепо погибшего в огне. А ты… Ты лишнее звено. Миша, делай инъекцию. Мне надоела эта беседа. Да и дел у нас с тобой еще море. Надо ехать в морг, на опознание и притворяться убитой горем вдовой.

– Ты больная. Безумная. Что ты задумала. Если ты навредишь моему ребенку, я…

– Нет, зачем мне ребенок инвалид? Мой ребенок, Тина. Он мой. Я его у тебя купила. Помнишь чемоданчик из золота? Не беспокойся, все будет хорошо, Тина. Я ради этого малыша землю переверну, уже перевернула. Тебе видишь, повезло больше. У тебя были шансы стать матерью. Меня Демьянов лишил этого счастья. Я даже выносить не смогу. Только вот ты лишнее звено. Но пока ты инкубатор, будешь вести жизнь овоща. Восемь месяцев просто будешь в вегетативном состоянии, под присмотром сиделки. А дальше… Ты даже не почувствуешь ничего. Искать тебя некому. Михаил единственный близкий тебе человек. Скажет, что ты улетела в неизвестном направлении, бросив младенца. Ты же разводила, ну не нужен оказался тебе прицеп, моральные качества твои окажутся совсем уж погаными. А мы пригреем несчастное дитя. Накормим. Ну и получим то, что по праву должно быть моим, приятным бонусом. Это все легко решить. Затеряются твои следы. Не мертвая, не живая. Миша, давай. Спокойной тебе вечности, Тина. Кстати, ты ведь в курсе, что твой ребенок наследник Резо?

О, боже. Невозможно. Невероятно. Я чувствую укол. Раскаленное жало впивается мне под лопатку. А я даже проследила момент, когда Мишка беззвучной тенью приблизился ко мне. Не среагировала, оглушенная свалившимся на меня оцепенением.

– Дозу увеличил? Та ее не свалила. У этой суки девять жизней, как у кошки. – Зой, тебе не кажется, что это все как-то…

– Слишком? Струсил? Или свою жёнушку бывшую пожалел? Не заржавела любовь то? И что вы все в ней находите. Она же моль. Черт, Миша, очнись, – звонкий хлопок я слышу уже сквозь лекарственный дурман. Цепляюсь за реальность, сосредоточившись на канделябре, висящем на стене. Дом стилизован под замок, или охотничье угодье.

– Еще раз меня тронешь, Зоя, и я не посмотрю, что ты баба, – шипит Мишка. Смешно. Черного кобеля не отмоешь добела. – Собирайся. И нос утри. И хорош уже долбаться. Кто отдаст права на ребенка сторчавшейся наркоманке? Мы с тобой в равных условиях.

– Точно, только у тебя нет средств на поддержание этого спектакля, – издевательски хихикает Зоя. – Поэтому, дорогой, лучше не выеживайся. Ладно, тащи ее в гостевую спальню. Через полчаса приедет сиделка, ключ у нее есть. Я сказала бабе, что это моя сестра наркоша. Так что она ей не даст очухаться. Но нужно найти кого-то, кто не задает вопросов. Жаль, что медсестру из клиники пришлось…

Раз-два-три-четыре-пять. Дышать через нос. Тогда туман в голове не клубится. Рассеивается, становясь редким. Когда я потеряла ребенка. Меня не брал наркоз. Врач сказал, что такова особенность моего организма. Я не могла отключиться тогда, умирала от боли. Молила всех богов дать мне сдохнуть. Чувствовала каждую манипуляцию. Теперь я благодарю тех же богов за то, что дали мне невосприимчивость к препаратам, лишающим воли.

Глава 40

Демьянов

Я знаю где она. Уверен почти на сто процентов. Но совсем не уверен, что Резо должен ехать со мной. Он молчит, всматривается во тьму за лобовым стеклом старенькой, дребезжащей всеми болтами, тачки, которая априори не может быть на ходу. Но вопреки всем законом физики и механики, довольно-таки бодро бежит заметенной поземкой дороге. Зима пришла рано в этом году. Чертова зима.

– Дрянь погода, – наконец отмирает старик. Поддергивает пальто на груди, которое топорщится весьма говоряще. Волына. Резо решил не брать пленных, – Шансов у девки мало совсем. Зимой в лесу только подыхать. И место дурное. Если уйдет, не найдем быстро.

– Ты зачем едешь со мной? – я знаю ответ. Можно было и не спрашивать. Он едет за местью. Только вот даже она уже перемерзла и стала безвкусной и пресной.

– Ты ведь знаешь.

– Но суд Линча совсем не поможет тебе успокоиться.